– Все сделано, – объявил он. – Отнесите се к мужу.

Мужчина, приблизившийся к кушетке, был одет проще остальных. Его камзол украшала единственная драгоценность – оригинальная брошь в виде змеи из черного гагата с двумя сверкающими изумрудами-глазами и раздвоенным языком, увенчанным голубовато-белым алмазом. Бесстрастно глядя на больную, он опустил подол рубашки, так, чтобы ничьи взоры не оскорбляли скромности дамы. И только потом коснулся ее щеки, откинув локон красновато-каштановых волос, упавший на лоб.

Глаза женщины внезапно распахнулись. Уставясь на него, она попыталась поднять руку, но, когда он положил ладонь на ее лицо, снова замерла и задышала мерно и глубоко.

Он поднял ее, обернул в простыню, которой была застлана кушетка. Никто из мужчин не взглянул на него, пока он нес женщину в комнату напротив, где молча передал в протянутые руки мужа, а сам немедленно исчез во мраке длинного коридора.

Оказавшись в обшитой панелями комнате, Руй Гомес подошел к окну и открыл ставни.

Легкий ветерок принес аромат роз и сладостную песнь соловья.

Глава 1

Дворец Уайтхолл, Лондон, август 1554 года

Яркие солнечные лучи ударили в еще сомкнутые веки Пипиы. Но она не спешила открыть плаза, ожидая, пока полностью придет в себя и ощутит знакомые симптомы: сухость во рту, тяжесть в ногах и слабая тупая боль в суставах, как всегда, когда она поздно вставала.

Но это случалось редко. До чего же странно валяться все утро в постели! Она обычно вставала с петухами, готовая встретить новый день и все, что он несет с собой. Но за последние недели, с самой свадьбы королевы с Филиппом Испанским, она просыпалась, чувствуя себя невыспавшейся и усталой. Плечи гнула свинцовая тяжесть, а голова просто раскалывалась.

Она осторожно подвинулась и тут же утонула в пышной пуховой перине. Рядом лежал Стюарт. Вчера вечером он не лег в постель вместе с ней, что, впрочем, было и неудивительно. Даже сейчас от него пахло вином. Должно быть, вместе с дружками до рассвета играл в карты и кости, пристрастие к которым переходило все границы.

Пиппа отвернулась от мужа, оттягивая момент, когда придется позвонить в колокольчик, позвать камеристку и начать сложный и утомительный процесс одевания, но случайно раздвинула ноги и поморщилась.

Боже, как саднит между бедер! И на внутренней поверхности какие-то подозрительные пятна. Что произошло?! Впрочем, зачем спрашивать, и так ясно.

Пиппа раздраженно поморщилась.

Почему Стюарт способен овладеть женой, только когда та спит? Она никогда ему не отказывала. Наоборот, в первое время после свадьбы делала все, чтобы их постельные игры стали возбуждающими и страстными. Правда, он особого рвения не проявлял, но она по крайней мере каждый раз была в сознании и не думала спать.

Муж сонно пошевелился, и Пиппа, встрепенувшись, перекатилась па бок, лицом к нему и приподнялась на локте. Даже во сне, даже насквозь пропитанный спиртным, он был поразительно красив. Белокурые локоны обрамляли алебастровый лоб, густые каштановые ресницы лежали полумесяцами на высоких скулах, утреннее солнце чуть позолотило кожу. Лорд Нилсон был заядлым охотником, любившим все игры на свежем воздухе так же горячо, как и ломберные столы. Мужчина, жгущий свечу с обоих концов без всяких дурных последствий для себя…

Почувствовав пристальный взгляд жены, Стюарт открыл глаза. Глаза цвета драгоценного аквамарина с голубоватыми чистейшими белками.

– Почему ты не разбудил меня, Стюарт? – гневно бросила Пиппа. – Если ты хотел взять меня, почему делать это тайком?

Муж, неловко поежившись, осторожно коснулся се руки.

– Ты так крепко спала, Пиппа. Я ужасно хотел тебя, но побоялся потревожить.

Пиппа резко села.

– Почему ты стремишься только к своему наслаждению? Это уже в четвертый или пятый раз за месяц.