Багровый румянец залил лицо Стюарта. Он отбросил покрывала и почти спрыгнул с постели, стараясь держаться спиной к жене.

– Какая гнусность!

– Может, и так, – кивнула Пиппа. – Но уж прости, я считаю, что не меньшая гнусность, когда тебя используют во сне ради собственного удовольствия.

Помня, что острый язык не раз доводил ее до беды, Пиппа обычно старалась поменьше язвить в присутствии мужа. Тот легко обижался и дулся целыми часами. В хорошем настроении он бывал веселым, забавным, очаровательным компаньоном, остроумным и энергичным, словом, их темпераменты казались настолько схожими, что, вероятно, именно поэтому она согласилась выйти за него. Поэтому и из-за его несравненной красоты. Но осознала это только сейчас.

Пиппа, хмурясь, покусывала ноготь и наблюдала, как он рывками просовывает руки в широкие рукава халата. Вряд ли она настолько тщеславна, чтобы считать, будто красота – достаточный повод для замужества. Нет, Стюарт Нилсон очаровал ее своей силой и ловкостью, способностью рассмешить и не в малой мере преданностью и неподдельным восхищением.

– Пойду в гардеробную, – бросил он с порога. – Позвать тебе Марту?

– Если будешь так любезен, – пробормотала Пиппа, снова падая на подушки и закрывая глаза. Солнечный свет усилил тупое биение крови в висках.

Разумеется, дело не только в этом. В двадцать пять она вдруг с удивлением обнаружила, что в ее жизни чего-то не хватает. До этого момента она упрямо твердила, что замужество не для нее, что ей слишком нравится веселая жизнь в обществе придворной молодежи, чтобы погрязнуть в хозяйстве, рожать детей и угождать мужу. Но тут ее сестра Пен вышла за Оуэна д'Арси, и Пиппа поняла, что ведет пустое и никчемное существование. Да, приятно танцевать, играть в карты, встречаться со страстными поклонниками, но теперь этого было недостаточно.

Тихий стук в дверь возвестил о приходе Марты, несшей закрытый кувшин с горячей водой.

– Доброе утро, мадам, – жизнерадостно приветствовала она. – Прекрасный сегодня денек!

– Да, – согласилась Пиппа без особого энтузиазма, и камеристка, Мгновенно уловив интонации хозяйки, воззрилась на нее с некоторым сочувствием.

– Опять голова, мадам?

Пиппа со вздохом провела ладонью по глазам.

– К несчастью. Просто ума не приложу, что делать, Марта. Никогда раньше я не страдала головными болями.

– Может, ваше сиятельство носит дитя, – догадалась Марта. – После семи месяцев замужества такое вполне возможно.

– Ну, в действительности еще не семь, – напомнила Пиппа, садясь на край кровати и разглядывая натертый воском до блеска дубовый пол. Они со Стюартом обвенчались в январе и провели вместе всего шесть недель, до того как единокровную сестру королевы леди Елизавету после восстания Томаса Уайатта обвинили в государственной измене и отправили в Тауэр. Пиппа, как ее ближайшая компаньонка, была одной из немногих женщин, которым позволили разделить с ней заточение.

После освобождения Елизаветы, в самом конце мая, Пиппа вернулась к мужу. По приказу королевы ее разлучили с подругой. Мария везде видела и подозревала заговоры и настояла, чтобы на время домашнего ареста во дворце Вудсток в Оксфордшире сестру окружали и охраняли только незнакомые люди.

Пиппе было велено вернуться ко двору вместе с мужем. Стюарт принимал немалое участие в переговорах, касавшихся брака королевы с Филиппом Испанским. Только тогда и возобновилась их супружеская жизнь.

– Прошло больше двух месяцев со времени вашего возвращения ко двору, миледи, – заметила Марта, ставя кувшин с водой на комод.

– Два месяца, – пробормотала Пиппа. Временами это казалось куда большим сроком, чем те три месяца ужаса в Тауэре, где на газоне под их окнами стояло вечное напоминание о наказании за государственную измену – эшафот, на котором умерла леди Джейн Грей.