|
Это началось в тысяча девятьсот тридцать втором году, когда дочери Дика Ворона и их двое крошечных сыновей провели четыре месяца в холщовой палатке, страдая от голода и холода и пытаясь выжить. С декабря по март кузены жили в картонной коробке, заполненной разорванными армейскими одеялами. За эти четыре месяца две личности превратились в одну. Они был неразлучны почти шестьдесят лет, если не считать того времени, когда Аарон сидел в федеральной тюрьме.
— Жаль, что от Билли ничего нет, — сказал Сэм Ворон. — Мы знаем, что он там, — тихо ответил Аарон Ворон. — Но что он делает? Прошло уже три дня, а от него никаких вестей. — Ты боишься, что он снова запил. Не стоит, потому что этого не произошло. — Откуда ты знаешь? — Знаю. Сэм кивнул. Когда его кузен говорил, что он знает, можно было не сомневаться, что так оно и есть. — Я волнуюсь насчет того, что будет, когда он соберется нанести удар. Нью–йоркские полицейские в таких вещах большие мастера. — Доверься Билли, — сказал Аарон. Он был худощавым, но не хрупким, а жилистым и жестким, точно вяленая говядина. Суровые черты лица подчеркивали нос с горбинкой и глаза, подобные черным камешкам. — Он отлично соображает и все сделает правильно. — Надеюсь. Если его сразу поймают, телевизионщики тут же поднимут шум. Слишком рано. У Сэма было широкоскулое лицо с морщинками вокруг большого мягкого подбородка, оттого что он часто улыбался, волосы цвета соли с перцем и глубоко посаженные задумчивые глаза. Круглый животик нависал над широким ремнем с черепаховой пряжкой. — Этого не произойдет, если он не станет останавливаться. Он должен быть завтра в Оклахоме, если его машина не развалится, — сказал Аарон. — Когда две… атаки… произойдут одновременно, телевидение обезумеет. А письма уже готовы. Сэм подошел к кромке воды, некоторое время смотрел на нее, затем повернулся и заговорил, словно обращаясь к песчаному пляжу. — Я продолжаю считать, что первые две акции были ошибкой. Мы потеряли Тони во время второй. Эти убийства не произведут нужного впечатления… — Нам требовалось начать с чего–нибудь не слишком рискованного… — Для Блуберда получилось очень даже рискованно. — Мы знали, что у него могут возникнуть проблемы, но хотим показать, что мы начали войну, а не совершили пару обычных убийств. Средства массовой информации должны говорить именно о войне. Нам необходимо раздавить мерзавца. И устроить грандиозное представление, если… — Тысяча чертей, — фыркнул Сэм, — если нам не удастся с ним покончить, все будет зря. — Не будет. Те, с кем мы уже разобрались, были настоящими подонками. Но его очередь тоже придет, — уверенно заявил Аарон. — Мы знаем, что он сюда приезжает. Нам известно зачем. И куда конкретно. Мы сумеем до него добраться. — Нет, — возразил Сэм. — Мы знаем только то, что он сюда приезжал. Но возможно, больше он этого не делает. За ним очень внимательно наблюдают средства массовой информации. Он хочет стать президентом… И он невероятно осмотрителен… — Но как только он здесь объявится, он не будет соблюдать осторожность. Учитывая его пристрастия. — Возможно, ты прав, — сказал Сэм и засунул руки в карманы. — Однако я продолжаю считать, что в первых двух убийствах не было необходимости. — Ты ошибаешься, — спокойно ответил Аарон. Сэм снова посмотрел на воду. — Просто я не хочу никого терять. Он наклонился, поднял камешек и попытался бросить его, чтобы получились «блинчики». |
