Слегка флиртуя, она глядит в его горящие глаза и чувствует как он возится с ее одеждой. И вот уже оба полушария обнажены, и соски жаждут ласки и стоят торчком в ожидании. Но вместо этого он берет обе груди в свои ладони и, даже не поцеловав, наклоняет голову и скользит языком вниз по ее груди. Горячий язык облизывает ее груди и соски, и все вокруг, и скользит дальше вниз по соблазнительно вылепленному животу туда, к дразнящему изгибу бедер. Она что-то говорит, но никто из них не слышит. Он вытаскивает член из брюк и скользит языком теперь уже снизу вверх. Он весь мокрый. Она тоже. Он ладонью растирает влагу по ее телу, потом она чувствует, как он заполняет ее всю. Их губы сливаются, они двигаются в такт друг другу, и «Боже!» — бормочет она. И хочет еще и еще. В ушах грохочут барабаны. И оба в тесном жарком объятии разряжаются взрывом неумолимой дикой страсти.

 Этот неумолкающий голос, вибрирующий, напоминающий церковный орган... О Господи,  орган, о да, рокочущий, и шепчущий, и рассказывающий ей о вещах, которыми он желал бы заняться. А сладость его комплиментов! Он говорит, как с трудом удержался от того, чтобы прикоснуться к ней во время их последней встречи, а когда она шла рядом с ним, спаянная скользкая сладострастность ее великолепных, бесконечно длинных ног и покачивающихся ягодиц слала ему воздушные поцелуи. И это не что иное, как прорыв связи, новшество в области слуха и чувств. Он шепнул ей: «ноги женщины говорят» и объяснил значение слова, выраженное движением ноги. Она знает это слово. Это широко распространенное слово в английском разговорном языке. Приглашение пообедать. Ее ноги зазывали:  «Съешь меня!» А поскольку она — его настоящая королева, оказывающая милость своему придворному шуту, он обязан выполнять все ее желания.

 Так Ноэль и Джозеф провели всю вторую половину дня. На полу в гостиной. Чистый, грубый, трусливый, замечательный, животный секс. Потом он заключает ее в объятия, целует, потом этот дух захватывающий мужчина снова входит в нее, и оба, забыв обо всем, отдаются своему чувству, потом, выжатый и опустошенный, он лежит на спине, его некогда мощный розовый с голубыми прожилками вен инструмент разрушения теперь увял и обессиленно распластался по бедру. А рядом женщина свернулась калачиком и тяжело дышит открытым ртом. Пара лошадей после долгой скачки, по их телам струится пот. Насладившиеся, довольные, ничего не стыдящиеся, какое-то время они лежат обнявшись и решают, что делать дальше. Прежде чем они погрузятся в сон, добрых четыре-пять секунд их занимает эта сложная задача. Лежа в объятиях друг друга в сгущающихся сумерках, они засыпают крепким сном без сновидений.

 ЮЖНЫЙ ДАЛЛАС

 В условленное время Донна Баннрош встретилась с Эйхордом в центре города, и, пока они шли к машине, он попытался растопить лед в их отношениях.

 — Тяжело было, да?

 — Да, — с горечью произнесла она.

 — Вы прекрасно держались во время допросов.

 — Спасибо. У вас своя работа. Она не может быть приятной. Иметь дело с такими подонками...

 — Что ж. Работа, как всякая другая. Наряду с темными она имеет и светлые стороны. Вообще работа имеет свойство определять твою жизнь, Донна.

 — Конечно, если вы добросовестно относитесь к делу, то и дома трудно отвлечься от своей работы. Полицейские похожи на тех, кто помогает неблагополучным семьям — из социальной службы. Постоянно сталкиваешься со всякой мерзостью и хочется что-то изменить.

 — Безусловно. Между нами и служащими системы социального обслуживания есть некоторое сходство. — Его голос звучал, как будто он набил рот ватой, тупо, педантично. Этим утром у него было необычное похмелье, им владела какая-то вялость, душевная депрессия.