Был еще и третий вариант, но в него верилось меньше всего. Вернее, не верилось совсем. Ну, мало ли кто что там сказал, проходя мимо.

А на четвертый день позвонил Саид.

— Здравствуйте, Виктор.

Витек молчал. Знал — сейчас если даст волю эмоциям — то все. И сестры не вернешь, и самого найдут вскорости где-нибудь на свалке с дыркой в башке. А слов без эмоций для Саида в голове Витька не имелось.

— Полагаю, вы меня узнали. Сразу попрошу прощения — мои ребята немного перестарались, общаясь с вами. Но до меня дошли сведения, что вы чувствуете себя несколько лучше. И потому предлагаю вам встретиться завтра на том же месте, где мы с вами беседовали в последний раз. Сами понимаете, я имею в виду не лес, а переулок под аркой.

Витек скрипнул зубами.

— И, будьте любезны, прихватите с собой документы на квартиру. Мы как раз присмотрели для вас комнату на окраине… хм… нашего независимого государства. Итак, жду вас завтра в тринадцать ноль ноль. И попрошу не опаздывать. Да, чуть не забыл. Надеюсь, вы будете достаточно благоразумны, чтобы не вводить посторонних в курс наших взаимоотношений. В противном случае я не завидую ни вам, ни вашей сестре. Всего хорошего.

Витек осторожно положил на рычаги мокрую от пота трубку.

— Кто звонил? — осведомился Сева, захлопывая дверь холодильника.

— Саид.

Сева-Франкенштейн застыл на месте с пакетом молока в руке.

— И чо?

— Завтра в тринадцать ноль ноль он забирает квартиру.

— И чо? Отдашь?

— Не знаю, — деревянно сказал Витек.

Сева осторожно отхлебнул из пакета.

— Дык… эта… А жить-то где будешь?

Витек опустился на стул, поставил локти на стол и уставился на грязную плиту, залитую засохшими последствиями Севиных кулинарных экспериментов. По плите тяжело ползали два сытых таракана, обалдевшие от нежданной халявы. При Гальке кухня сияла стерильной чистотой, и насекомые в ней не водились по причине отсутствия пропитания и гостеприимства со стороны хозяйки. Хозяйка немилосердно истребляла тараканов специально отведенной для этих целей тряпкой. Сейчас тряпка по-прежнему лежала на подоконнике, аккуратно сложенная вчетверо. Еще хозяйкой сложенная.

— Мочить я его буду, Сева, — сказал Витек.

— Кого?

Франкенштейн уже понял кого, но ему было страшно. А когда страшно, нужно страх глушить. Что-то делать нужно. Говорить, например.

— Саида.

— Ох ты!

Сева медленно поставил на стол пакет.

— Вить, слышь? Ну, ты там подумай, может, все обойдется, а?

— Ты о чем?

— Да нет, это… Вить, ты вроде как оклемался уже? Может, я тебе больше не нужен?

Витек оторвал взгляд от плиты.

— Ты иди домой, Сева. Спасибо за все. С меня причитается… потом.

— Ну, я пошел? Это, Бить, если чо надо будет…

Витек снова уставился на плиту. Сева-Франкенштейн потоптался немного на месте, потом развел руками, сделал лицо типа «все под Джа ходим» и вышел из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь.

Сосед ушел — проблема осталась.

«Ишь, как шустро смылся, паразит, как жареным запахло, — подумал Витек. — Оно и понятно — кому охота за чужие проблемы свою задницу подставлять. Джигиты народ горячий, в запарке задницы перепутают и не ту отстрелят. Доказывай потом в чистилище, что не верблюд и что медучилище заканчивать надо».

Но сосед — соседом, и бес бы с ним. Помог — и спасибо. И так за четыре дня почти двести долларов умудрился прожрать, маленько до полного финиша не хватило.