|
Он вдруг заколебался. — А обергефрайтер Йост? Он тоже предатель? Шибанов подумал. — Нет, унтер-офицер. Обергефрайтер Йост честный солдат. Поэтому ты отпустил его в деревню, к его знакомой вдовушке. — Здесь нет деревни, — покачал головой Майер. — Значит, он отпросился у тебя выпить шнапсу с друзьями из другого взвода. И он сидит сейчас с ними у костра и играет в карты. "Неужели он и вправду его загипнотизировал? — спросил себя Гумилев. — Может быть, этот мальчишка просто прикидывается? А сам вернется к своему танку и закричит на всю степь: русские! Русские идут!". Из темноты появился Теркин, бросил на землю перед Майером его гимнастерку и куртку. — Одевайся, — велел Шибанов. — И иди обратно, быстро. — Слушаюсь, господин гаупштурмфюрер, — танкист принялся торопливо натягивать на себя одежду. Нож он сноровисто спрятал за голенище сапога. — Проводи его, — велел Жером капитану. Тот серым призраком скользнул между свисающими до земли ивовыми ветвями. — Неужели получится? — прошептала Катя. Она была в форме СС-хельферин, с серебряной звездочкой офицера войск связи. Гумилев не мог не признать, что вражеская форма ей очень идет. После несостоявшегося поединка с капитаном Гумилев дал себе слово больше не заглядываться на сержанта медслужбы. Смешно — ведь вначале он даже не поверил Теркину, решив, что тот специально возводит на Катю напраслину, чтобы помирить их с Шибановым. Не поверил — но все-таки прокрался к дому Жерома, и, спрятавшись в кустах, прождал несколько часов. И только когда перед самым рассветом дверь домика тихонько открылась, и оттуда вышла Катя — Гумилев окончательно убедился, что Теркин говорил правду. Катя стояла на крыльце, и в сером предутреннем свете ее лицо казалось еще более тонким и одухотворенным, чем обычно. Может быть, потому, что она выглядела очень счастливой… В тот момент Гумилев четко понял две вещи. Во-первых, Катя была влюблена в Жерома, и изменить это было уже невозможно. Во-вторых, командир по какой-то причине ничего не сказал ей о дуэли. На следующий день Жером уехал в Москву, сказав, что занятий сегодня не будет. Незадачливые дуэлянты слонялись по территории базы, рисуя в воображении картины будущего трибунала. Друг с другом они не разговаривали, хотя Гумилев с удивлением обнаружил, что больше не чувствует к Шибанову той обжигающей ненависти, которая заставила его вызвать капитана на дуэль. Жером вернулся поздно вечером. В глазах его плясали злые азартные огоньки. — Вы оба пойдете под трибунал, — сказал он Гумилеву и Шибанову. — Как я вам и обещал. Оба дуэлянта молчали, глядя в пол. — Но есть и хорошая новость — это случится еще не скоро. Командир выдержал драматическую паузу. — Не раньше, чем группа «Синица» выполнит свое боевое задание. Гумилев быстро взглянул на капитана. "Если у меня такое же выражение лица, — подумал он, — то со стороны мы должны выглядеть, как два идиота". — Приказ о начале операции «Вундеркинд» подписан, — сказал Жером. — Завтра мы вылетаем на юг. "Как вовремя!", — подумал Лев, но вслух ничего не сказал. — Можете считать, что вам повезло, — голос Жерома был сух, как папиросная бумага. — Никто, кроме коменданта базы, не знает об инциденте в оружейке. Коменданту я сказал, что мы проводили незапланированные учения. Кстати, на вашем месте я бы извинился перед рядовым Борко. Да, и вот еще. Было бы крайне нежелательно, чтобы о вашей идиотской выходке узнала сержант Серебрякова. Все, я вас больше не задерживаю. — Да уж, подфартило так подфартило, — задумчиво проговорил капитан, когда они, ошеломленные услышанным, возвращались домой. |
