— А если бы сегодня родился твой ребенок, ты бы тоже не нашел для него времени? Ты бы отправился в ратушу, ведь тебя ждут серьезные дела, так?

Как под дых ударила. Боль темной тенью заплескалась в растерянных, на мгновение потерявшихся глазах.

А затем Раза шагнул вперед, приближаясь неуловимо, как зверь, преследующий жертву, нависая сверху так близко, что дыхание его коснулось волос.

— Если бы сегодня родился мой ребенок, я бы не отходил от его матери ни на шаг, ни на секунду, я бы жизнь положил к их ногам, — тихо, жестко, сузив черные глаза, выговорил Раза.

Ненависть схлынула мгновенно, оставляя после себя звенящую пустоту. Вэл сглотнула, почти застонав от того, что увидела в бледном, превратившемся в холодную маску лице.

— Ра, — сказала она тихо, в один удар сердца захлебнувшись собственной болью.

Хотелось рассказать обо всем. Хотелось разделить свое собственное страдание, облегчить ношу, которая годами мучила ее. Хотелось успокоить страхи, а может быть, просто высказаться. Не обвиняя, не наказывая.

Хотелось говорить бесконечно, не останавливаясь.

И, возможно, это изменило бы все.

— Разговор окончен. Это все, что ты хотела? — прозвучал безразличный голос, натянутый как струна, того и гляди готовая лопнуть, ударив по коже, обжигая болью, окрашивая алым.

«Я чувствую тебя, — хотела сказать Вэл, ощущая, как былая уверенность возрождается из пепла. — Глупый пес, тебе больше не спрятаться от меня».

— Ты не можешь, потому что боишься. — Слова вырвались сами собой, прозвучав твердо. Именно так, как и должны были.

— Что?

Раза дрогнул всем телом, выдавая себя. Не ожидал и оттого не сумел скрыть удивление, на краткий миг обнажив свою суть.

— Ты хочешь, но боишься, потому что вы теперь как чужие друг для друга. Я нрава? — Вэл запрокинула голову, смело смотря на него снизу вверх.

И тут же улыбнулась, отмечая смущение в глазах Раза, быстрое, легкое, мелькнувшее и тут же исчезнувшее, взятое под контроль.

— Мне надоела твоя болтовня. — Напускное равнодушие стерлось с его лица, сменившись раздражением. — Годы идут, а ты не меняешься.

Удар сердца, громом отдающийся в ушах, — и Вэл, ведомая необъяснимым порывом, подняла руку, прикасаясь ладонью к бледному лицу. И почти засмеялась, наблюдая, как широко распахиваются глаза Раза, отзываясь на ее простые действия, превращаясь в глубокие черные озера.

— Пойдем со мной. Я буду рядом, слышишь? — шепнула она, проводя большим пальцем по скуле.

Все чувства растворились в воздухе, сменившись затопившей сердце необъяснимой нежностью. Вэл не понимала себя, в который раз одолеваемая противоречиями. Слишком много всего смешалось, спуталось в живой, пульсирующий комок, чтобы разобраться, что является правдой, а что скрывается под ее личиной.

— Будь со мной честным. Будь собой, Ра. Пожалуйста, — снова шепнула она, заглядывая в растерянные глаза напротив.

Раза дернул уголком рта, поднял руку, обхватывая запястье Вэл, желая убрать ее ладонь от своего лица.

Вэл не позволила этого, чуть подаваясь вперед, почти прижимаясь грудью к его груди, чувствуя кожей жар его тела.

Раза замер, удерживая пальцы на тонком запястье.

Мгновение тишины, а затем горькая усмешка — и взгляд в сторону, со сквозившей меж черных ресниц печалью.

— Когда я был собой, ты отвернулась и ушла. Чего тебе не хватало? Свободы? А может, идиотского веселья, как с Шейном? Ну, извини, я не такой, как он.

— Ра. — Вэл будто не слышала его, стараясь поймать взгляд черных глаз, касаясь кончиками пальцев бледной кожи.