– Драку зафиксировали несколько видеокамер, – сказал капитан. – Отпираться или играть в молчанку бесполезно.

Пациент и на этот раз не произнес ни слова. Капитан Вершинин вздохнул:

– Что ж. Тогда начнем с начала. Назовите мне ваши имя и фамилию.

Но тут глаза пациента закрылись, бледное лицо оцепенело, черты заострились. Монитор сорвался на монотонный писк.

Капитан вскочил со стула и бросился к двери. Выбежав в коридор, Вершинин крикнул:

– Скорей сюда! Ему плохо!

Две медсестры и проходивший мимо врач бросились к палате. Когда они вбежали, кровать, на которой несколько секунд назад лежал пациент, была пуста.

– Где он? – недоуменно спросил врач, уставившись на Вершинина.

Вершинин не ответил. Он облизнул сухим языком пересохшие губы и вытер выступивший на лбу пот.

4

Студент Московского университета Андрей Вершинин оправил пиджак и посмотрел в зеркало. Из зеркала на него глянул худощавый, темноволосый парень со спокойными серыми глазами и узким подбородком, которому, по мнению самого Андрея, не хватало твердости.

Старший брат Андрея, Егор, сидел за столом и, дымя сигаретой, изучал какой-то документ.

– Ты куда-то собрался? – спросил Егор, не отрывая взгляда от документа.

– Пойду прогуляюсь. – ответил Андрей.

– Уж не с Мишкой ли Давыдовым?

– А что?

Егор отложил документ и посмотрел на младшего брата:

– Слушай, а не пора ли тебе взяться за ум?

– За ум?… Может, и пора. Вот только зачем?

– Затем что ты уже взрослый человек и должен стать достойным членом общества, в котором живешь. Благополучие государства создается совместными усилиями живущих в нем граждан.

Андрей насмешливо приподнял бровь:

– Да ты философ. Вот только философия твоя попахивает наивным романтизмом. Поверь мне, брат: от нас с тобой в этом мире ничего не зависит. Что касается меня, то я просто хочу прожить свою жизнь так, чтобы не было мучительно. скучно.

Егор недовольно прищурился:

– И что же ты хочешь от жизни? К чему стремишься?

– Чего я хочу? – Андрей усмехнулся и дернул плечом. – Ну, тут все просто. Чтобы работа была не напряжная. Это раз. И чтобы оставалось время на развлечения. Это два.

– На карты и вино?

– Хотя бы и так. Егор покачал головой:

– Это все влияние Давыдова. Поверь мне, этот раздолбай плохо кончит. И ты тоже, если будешь идти у него на поводу.

– Мы все плохо кончим, Егор. Одни раньше, другие позже. И давай закроем эту тему, пока я не расплакался от жалости к миру.

Егор вздохнул и сказал:

– И все же я не хочу, чтобы ты угодил из-за этого балбеса в неприятности.

– Слушай, кончай уже изображать отца.

– Я и не пытаюсь. Но если бы отец был жив…

– Отец умер, – оборвал Андрей. – Погиб в аварии. Вместе с мамой. И хватит об этом.

Он смахнул с рукава пиджака невидимую соринку и отвернулся от зеркала.

Егор несколько секунд молчал, потом с досадой проговорил:

– Черт, вечно у нас с тобой не получается поговорить. Что с нами происходит, Андрюх? Ведь когда-то мы часто разговаривали.

– Не знаю, Егор. Наверное, я просто повзрослел. Мне пора.

Он шагнул к столу, взял чашку с давно остывшим кофе и сделал глоток. Снова поставил ее на стол, но, убирая руку, зацепил рукавом пиджака, и та опрокинулась. По столу расплылось пятно.

– А… черт! – с досадой проговорил Андрей. – Егор, где у нас тряпка?

– Не парься – я вытру сам.