И оба замолчали, и было тихо. Но, спустя немного, Елпидий заговорил первый:

– Что же ты смолк, добрый Сократ?

– Друг, не ты ли сам настойчиво просил об этом?

– Я не горд и умею относиться снисходительно к людям хуже меня. Оставим ссору!

– Я не ссорился с тобою, друг Елпидий, и, поверь, не хотел сказать тебе ничего неприятного. Я привык только познавать вещи посредством сравнения. Мне неясно мое положение. Свое ты считаешь лучшим, и я был бы рад узнать почему. В свою очередь и тебе, быть может, не лишне было бы узнать истину, какова бы она ни была.

– Ну-ну, оставим это!.. Скажи, ты не боишься?

– Не думаю, чтобы чувство, которое я теперь испытываю, следовало назвать страхом. – А я чувствую именно страх, хотя, сказать по правде, у меня меньше поводов к ссоре с богами, чем у тебя. Не кажется ли тебе, однако, что, оставляя нас здесь, на волю хаоса и собственных усилий, боги обманули наши ожидания?

– Это зависит от того, каковы были ожидания… Чего же ты ждал от богов, друг Елпидий?

– Чего ждал, чего ждал!.. Странные вопросы предлагаешь ты, Сократ!.. Если человек приносит в течение своей жизни жертвы, умирает в благочестии своею смертию, если его хоронят со всеми обрядами, то можно бы, кажется, послать кого-нибудь ему навстречу… Если уж Гермес занят чем-нибудь более важным, – то хоть какого-нибудь из незначительных богов, для указания пути… Правда, совесть указывает мне на одно обстоятельство… Видишь ли: много раз обещал я Гермесу тельцов, прося удачи в торговле кожами, и…

– Удачи тебе не было?

– Удача была, добрый Сократ, но…

– Понимаю, – не оказалось теленка.

– Ах, Сократ, ну, могло ли не быть какого-нибудь теленка у богатого кожевника?

– Теперь я понимаю: была и удача, и теленок, но ты оставлял их себе, Герму же не досталось ничего.

– Ты умный человек, я это говорил много раз… Увы, свои обеты я исполнял не более трех раз из десяти и с другими богами поступал не лучше, чем с Гермесом. Если и с тобой, как я думаю, случалось что-либо подобное, то не в этом ли причина, что мы теперь оставлены оба?.. Правда, я приказал Лариссе принести после моей смерти целую гекатомбу…[14 - Гекатомба – жертвоприношение из ста быков.]

– Но ведь это уже Ларисса, друг Елпидий, а обещание дано тобою.

– Это правда, это правда… Ну, а ты, добрый Сократ? Неужели ты, безбожник, поступал в отношении богов лучше меня, богобоязненного кожевника?

– Друг! не знаю, лучше ли я поступал или хуже. Прежде я приносил жертвы, не давая обетов, а в последние годы я не давал ни тельцов, ни обещаний…

– Как, несчастный, ни одного теленка?

– Да, друг, если бы Герму пришлось питаться одними моими приношениями, боюсь, он бы сильно отощал…

– Понимаю! Ты не занимался торговлей скотом и приносил ему от предметов другого промысла. Может быть, мину, другую из платы твоих учеников?

– Друг, ты знаешь, что я не брал платы с учеников, а промысла едва хватало на собственное прокормление. Если бы боги рассчитывали на остатки от моей суровой трапезы, они сильно обманулись бы в расчетах.

– О нечестивец! Перед тобой и я могу похвалиться святостью.