— Когда я была маленькой девочкой, — сказала француженка, — самым желанным для меня было хотя бы на минутку увидеть сэра Исаака Ньютона. Я перечитывала его трактаты, тайно, — понимаете, считалось неслыханной дерзостью, если женщина… Но… я отвлеклась. Я преклонялась перед Ньютоном и величием его мысли. Я жила красотой и изяществом его математических формул и расчетов. Я поступила на должность писца во Французскую Академию наук только ради того, чтобы быть ближе к светилам науки. — Глаза ее были как черная, бездонная пропасть, в них ничего нельзя было прочесть, ни мольбы о сострадании, ни холодного расчета. — В итоге получилось так, что я его убила. Он был не первым и не последним человеком, кого я лишила жизни. Я понимаю, что вы должны чувствовать, но думаю, нам надо поговорить. У нас есть общие темы.

— Если вы имеете в виду любовь к Ньютону, то я не вижу, как…

— Нет. — Голос ее прозвучал как-то странно. — Нет, видите ли, мы с вами уже встречались.

— В Венеции.

Она покачала головой:

— Вы были в Бостоне… я в Париже. Вы называли себя Янусом, я называла себя Минервой.

Франклина словно жаром обдало, мурашки побежали по всему телу, сердце затрепетало, и комната поплыла перед глазами.

— Что такое вы говорите?!

— Я была секретарем Фацио де Дюйе. Мистера Ф. Я отвечала за отправку и получение писем. Я знала, что он работал над созданием какого-то оружия для короля, но я не знала, что это за оружие. Все держалось в большом секрете, но какого-то важного, ключевого элемента недоставало. Фацио… не мог его найти. Расчеты казались мне каким-то шифром, поэтому я не могла ему помочь, не мог помочь и английский коллега, некий мистер S. И вдруг я получаю письмо за подписью Януса, который утверждает, что он нашел способ настраивать эфирограф и у него есть решение проблемы, над которой бьется господин Фацио. Далее следовала формула. Я спрятала это письмо, тайно в своей комнате поработала над ней и, немного исправленную, предложила Фацио за подписью мистера S…

— Стирлинг, — произнес Франклин. — Это был Стирлинг.

— Стирлинг? Никогда не слышала этого имени… В любом случае это был тот самый ответ, который так долго искал Фацио. Позже я поняла, какое оружие он создавал и что я сделала. Много лет спустя Василиса Карева рассказала мне о юноше по имени Бенджамин Франклин, который приехал из Бостона в Лондон; он боялся, что выдал французам важный секрет.

Франклин закрыл руками лицо:

— Я не знал… мне было всего четырнадцать лет. Я хотел как можно быстрее стать известным на весь мир, показать…

— А я всего лишь хотела решить уравнение. И вот к чему привели наши амбиции…

— Нет! — воскликнул Франклин. — Нет! Нет! — Он вскочил и забегал по комнате, колотя ладонями по стене. — Нет! Нет! — Он резко обернулся к ней. — Ты знаешь, как долго я искал встречи с тем французом, который заставил комету упасть на Землю? Мне казалось, я знаю его. Злой, беспринципный человек, способный на любой безнравственный поступок, для него человеческая жизнь, что для лошади муха, которую она отгоняет хвостом! Ужасный, больной человек, в нем любовь к науке чудовищным образом смешалась с преданностью Сатане. И вот сейчас ты признаешься, что… украла у меня формулу… — Франклин задохнулся и не мог продолжать.

— Фацио был робким и трогательным человеком, — сказала Адриана. — И он не был злодеем. Думаю, после того как Ньютон разорвал с ним отношения, он просто хотел доказать ему свою состоятельность.