— Взрывчатку! — Босин, левая рука которого висела на перевязи, осмотрелся в поисках сапёра. Высокий, широкоплечий легионер выбежал вперед и, осторожно сняв с плеч, опустил на пол около двери большой коричневый ящик. Запалив короткий шнур, он пнул носком башмака в холодную сталь и, положив в карман зажигалку, побежал к противоположному краю помещения, где и укрылся вместе с остальными за рядами каких-то непонятных ящиков.

Слыша шлепки выстрелов и сдавленные крики своих соплеменников, генерал Лопес содрогнулся, ему стало страшно. Наконец всё стихло. В наступившей за стеной тишине, казалось, нет ни единого звука. Затем послышался топот множества ног и ещё один, теперь уже громкий выстрел. И опять всё стихло. Удар о дверь отозвался в сердце генерала набатом погребального колокола. Он понял, что не успеет запустить ракеты, но не придал этому значения. Страх смерти стал сильнее чувства долга. А может, и не было никакого долга, а была одна нескончаемая жажда крови?!

— Не стреляйте! — раздался из-за двери срывающийся на визг крик. — Мы сдаёмся!

Дверь щёлкнула замками и поползла в сторону, но было уже поздно: направленный взрыв, не встретив преграду, ворвался вовнутрь подземелья, круша на своём пути всё. Генерала пронесло вперед и, разбив, будто тухлое яйцо, размазало по стенке. База перестала существовать.

Он залёг за камнем и сосчитал наступающих. От восьми десятков десантировавшихся у подножия горы головорезов осталось не более тридцати, да и те уже не выглядели столь доблестными вояками. Униформа на многих порвалась и болталась жуткими лохмотьями. Некоторые, осознав всю бесполезность комбинезонов, стягивающих мышцы, но не защищавших от пуль, сбросили их, и теперь тащились наверх в одном нижнем белье. В общем, наступавшая колонна выглядела не столь впечатляюще. Вид отступающего Сергея был еще ужаснее: из ободранных локтей сочилась кровь; обожжённая грудь покрылась огромными волдырями, которые лопались от малейшего касания о камни; бронепластик на правой руке дымился; лицо, измазанное копотью и кровью, было похоже на маску. Брошенный на произвол судьбы, искорёженный падением "Мустанг" остался далеко внизу. Сергей оглянулся и, подняв автомат, дал короткую очередь по наступающему противнику. Те, рассыпавшись по сторонам, пальнули в ответ. Сержант пригнулся, пробежал несколько метров вперёд и, перепрыгнув через большой валун, оказался на ровной базальтовой площадке. В двадцати метрах вверх по склону расстилалась покрытая мелкими камнями, но относительно ровная поверхность вершины, тянувшаяся вдаль на несколько сот метров. Позволить противнику достигнуть её — означало гибель, оставаться на базальтовой площадке тоже не имело смысла. Сергей понимал, что её слишком легко обойти. Двадцать метров голого простреливаемого пространства.

— Сергей, мы победили! — услышал он раздавшийся из полуразбитой рации радостно-усталый крик Клёпикова. Сергей криво усмехнулся, его бой ещё не кончился… Он сжал губы и, напрягая мышцы, полез вверх. Пуля, ударившая его в ногу в самом начале подъёма, казалось, выбросила в урну все его шансы на жизнь, но он, словно не почувствовав боли, продолжал карабкаться. Крошкой обдавало лицо. Лучи бластеров ударялись в холодный камень совсем рядом, и тогда мелкие капельки раскалённого камня падали на его руки. Он сам не поверил, когда оказался под укрытием двух великолепных обломков скалы. Переведя дух, Сергей приподнялся над камнем, послал длинную очередь в перебегающих внизу зандров.