— Впечатляюще. Если ты так жаждешь остаться здесь, то, по крайней мере, сиди тихо.

— Хорошо. Благодарю тебя, Севатар.

Севатар утвердительно буркнул в ответ и прошел мимо висящих трупов к огромному круглому столу примарха, за которым сейчас работал Трез. С одной стороны возвышалась гора пергаментов и инфопланшетов архивариуса. Остальную часть круглой столешницы занимал разлагающийся труп. Выглядел он так, словно над ним поработал хирург, вместо инструментов использовавший собственные руки. К столу прилипли комки черного мяса, намертво приклеенные засохшей кровью и иными биологическими жидкостями.

Севатар покачал головой и протянул руку, чтобы скинуть труп на пол.

— Не стоит, — сказал Трез. — Не делай этого, Севатар.

— Почему? — рука воина застыла над оскверненным телом.

— Лорд Курц говорит с ними.

— Это я уже слышал.

— Нет, — Трез прочистил горло, но голос его остался хлюпающим из-за мокроты. — Я имею в виду, он говорит с ними именно в таком виде. Когда их передвигают, он замечает, и это приводит его в ярость.

Севатар схватил труп за торчавший из спины позвоночник и скинул со стола. Мертвец с глухим стуком приземлился на палубу и остался лежать там, раскинув руки.

— Мы разберемся с безумием примарха, когда он вернется к нам. Если он вернется к нам.

Капитан набил код на открывшейся клавиатуре, стуча пальцами по клавишам, инкрустированным засохшими каплями крови. Генераторы гололита ожили, показав последний просмотренный кадр: мертвую планету Тсагуальсу, окруженную плотным астероидным полем.

Севатар убрал изображение и вывел проекцию ближайшего участка космоса. Показался флот, хотя кровь на одной-двух линзах запятнала картину красным.

— Он не всегда был таким.

Трез снова поднял взгляд:

— Прошу прощения?

Севатар не сразу понял, что произнес это вслух.

— Примарх. Он не всегда был таким. У него была идея, как наилучшим образом привести миры к повиновению, и мы охотно воплощали эту идею. А теперь погляди, во что он превратился. Его личные покои отражают воцарившееся внутри безумие. Его собственный разум пожирает его заживо.

Трез ничего не ответил.

— Что, старик, у тебя не нашлось комментария? Ни мудрого замечания, ни хитрой подковырки? Разве не ты ближе всех к нашему повелителю в этой великой и славной Галактике?

Архивариус сглотнул и медленно выдохнул в респиратор.

— Он идет той же дорогой, что и все вы, Севатар. Просто он ближе к ее концу. В одну из грядущих ночей вы все станете такими, как он.

— Я — нет. И не говори о нем так, словно он проклят. В нем все еще осталось благородство. Осталась сила.

— О, это я знаю.

Трез махнул рукой в сторону тел.

— Он не всегда в таком состоянии. У него было… несколько трудных месяцев перед засадой. Его сны стали тусклыми, их отравили сомнения. Он знает, как и когда умрет, Севатар. Он знал это всегда. И это знание причиняет ему больше мук, чем ты или я способны понять. Бремя этого знания и неизбежности вечно давят на его сознание.

Севатар покачал головой.

— Однажды он сказал мне то же самое. Он тебе говорил, когда, по его мнению, это время наступит?

— Да, говорил.

Севатару довольно легко удалось скрыть потрясение, хотя он никак не ожидал, что примарх станет делиться такими вещами.

— И оно наступило сейчас?

— Нет.

— Тогда почему я все же вижу тревогу в твоих затянутых катарактой глазах, старик? Если это правда, почему последние две недели он находится в коме, на пороге смерти? Если ему суждено умереть через месяцы, годы, столетия… почему нашим апотекариям пришлось реанимировать его тридцать девять раз? Он не может дышать без подключения к машинам жизнеобеспечения, которые поддерживают его органы в рабочем состоянии, — Севатар почти сплюнул, бросив в лицо архивариуса последнюю насмешку.