– Что здесь за шоу? – спросил он у Козырева, не обращая внимания на Иванова.

– Товарищ старший лейтенант, вас вызвал я, – напомнил тот о себе.

– Да? И что вам надо, товарищ майор?

Иванов объяснил. Спокойным тоном, способным вывести из себя любого. А Бутаев был пьян.

– Слушай, пропагандист, – проговорил ротный. – А не пошел бы ты… мимо? Что за натура? Суешь свой нос туда, куда собака хрен не пихает.

Пропагандист побагровел:

– Как вы смеете так вести себя? Я старше вас по званию.

– Мне еще раз послать тебя? При личном составе?

– Ты у меня завтра!..

– Пошел вон, шлюха политическая!

– Что?

– Вон, я сказал! Или приказать бойцам выкинуть тебя на плац? Это они сделают с преогромным удовольствием.

Рота загудела как улей.

– Ты… вы оба завтра после развода узнаете!.. Под суд пойдете!

– Проваливай!

Майор развернулся, споткнулся и едва не упал, что вызвало смех солдат. Потом он быстро направился к штабу полка.

Бутаев повернулся к Козыреву.

– Хрен с ним. Тут-то что произошло? С чего Иванов придрался?

Заместитель доложил ротному о межнациональном конфликте, употреблении наркотиков Губахановым и двух пьяных солдатах. Это как минимум. Остальных не было времени проверить.

– Замечательно, – проговорил Бутаев. – Попали по полной. Иванов видел конфликт Губаханова и Баганяна?

– Нет. Там я успел навести порядок до появления пропагандиста, а вот Шанина и Быстрова он засек. А с чего Иванов к нам заявился? Стуканул кто?

– В роте стукачей нет. А Иванов сегодня ответственный по полку. Его вместо себя замполит выставил.

– Так, значит, он сейчас обо всем доложит майору Боровику?

– Не получится. Полкан с замами день рождения начальника штаба отмечают. Утром доложит. Но тогда доказать что-либо будет уже невозможно. Губаханов часа через три в себя придет, наши алкаши до подъема проспятся. Ничего особенного Иванов не видел.

– А разве майору надо что-то доказывать?

– Если доводить дело до расследования, то придется. Но кто позволит ему поднять шум? Он, Миша, никому не нужен. Но и донос Иванова начальство не проигнорирует. Замполит тебя обязательно прессанет. Да и меня тоже.

– Без сомнения. За одно выражение «шлюха политическая».

– Это Иванову послышалось. Прессанут нас, Миша, но так, для проформы. В худшем случае отделаемся выговорами. Ни тебе, ни мне в ближайшее время очередных званий не получать, а за год взыскания снимут. Но вот с ротой придется заняться по-взрослому.

– Надо!

Бутаев вызвал из строя всех сержантов, командиров отделений и дедов, прослуживших больше полутора лет.

– Слушать сюда! – заявил он. – Первое. В роте должен быть порядок. Второе. Если вы не наведете его законными методами, а не мордобоем и не дедовщиной, то я вам устрою такую жизнь по уставу, что взвоете. На дембель отправлю в рванье, без чемоданов, которые при вас сожгу. Кому-то, помнится, надо ходатайство в гражданские вузы? Получите такие, что и дворником никого не возьмут, несмотря на высокое звание воина-интернационалиста. О наградах я вообще молчу. Отсюда вопрос. Сами наведете порядок или мне принять жесткие меры?

– Да сами, товарищ старший лейтенант, – за всех ответил командир отделения, исполнявший в отсутствие старшины роты его обязанности.

– Контроль на лейтенанте Козыреве. Если он хоть словом обмолвится о том, что в роте что-то не так, кранты. Для вас начнется кошмар.