— Теперь, когда задание вам понятно, потрудитесь прикинуть, сколько времени вам потребуется.

— Простите? — Лало заставил себя вернуться в реальность.

— Когда вы сможете принести наброски? — жестко повторила Данлис.

— Я должен все обдумать… и выбрать модель… — запинаясь сказал Лало. — Это займет два или три дня.

Портретист вздрогнул, повернулся и только тут осознал, что он уже прошел весь путь от ворот Молина Факельщика до улицы Ювелиров, не разбирая дороги, словно ноги сами несли его к дому.

— Мой дорогой друг! — слегка отдуваясь, к изумленному Лало подошел Сандол, торговец коврами. Во время их последней встречи звучали совсем другие слова — тогда Сандол отказался заплатить оговоренную сумму за портрет жены, ссылаясь на то, что на картине она выглядела слишком толстой.

— Я давно хотел сказать, какое наслаждение доставляет нам ваша живопись. Недаром говорят, произведение искусства дарит бесконечную радость. Пожалуй, мне стоит заказать еще и свой портрет, в пару к портрету жены. Что вы на это скажете? — он отер лоб огромным платком из пурпурного шелка.

— Конечно, я буду счастлив, не знаю только, когда смогу этим заняться, видите ли, я некоторое время буду занят… — ответил Лало смущенно.

— Ну, разумеется, — Сандол заискивающе улыбнулся. — Я понимаю, что вам в ближайшее время придется работать в гораздо более высокопоставленных домах, нежели моя обитель. Моя жена говорила не далее, как сегодня утром, какая это была честь, когда ее портрет рисовал человек, украшающий ныне праздничный зал самого Молина Факельщика!

Внезапно Лало все понял. Новость о его возможном заказе уже облетела весь город. Он злорадно усмехнулся, припомнив, как унижался перед этим человек, выпрашивая хотя бы часть своего гонорара. Пожалуй, стоило нарисовать его портрет — торговец коврами был таким же свиноподобным, как и его супруга, и вместе картины составили бы прекрасную пару.

— Мне сейчас не хотелось бы говорить на эту тему, — скромно ответил Лало, — но не могу отрицать, что я теперь — э-э… — приближен… Боюсь, что возможность послужить представителю богов Рэнке должна иметь преимущество перед прочими заказами. — Они не спеша шли по людной улице, сопровождаемые любопытными взглядами и заинтересованным гулом: подмастерья рассказывали об их разговоре мастерам; затянутые в шелк матроны перешептывались друг с другом, звеня серьгами.

— О, конечно же, я понимаю, — с жаром заверил его Сандол. — Все, о чем я прошу — чтобы вы имели меня в виду.

— Я дам вам знать, — любезно сказал Лало, — когда буду посвободнее. — Он ускорил шаги, оставив позади купца, который остановился, как вкопанный, наподобие тающей льдины посреди людского моря. Когда Лало пересек Тропу Денег и свернул в Стальной переулок, он позволил себе раза два подпрыгнуть на радостях. — Не только ноги мои, но все мое существо пляшет от восторга!

— сказал он себе. — Пусть все боги Рэнке и Илсига благословят Инаса Йорла!

Солнце отражалось от белых стен домов, играло на полированных лезвиях мечей и кинжалов, выставленных в витринах оружейных лавок, рассыпалось мириадами искр на звеньях кольчуг. Но весь этот блеск был ничто по сравнению со сверкающими перспективами, открывающимися перед мысленным взором Лало. Он будет жить не просто в достатке, но в богатстве, его ждет не только уважение, но и подлинная слава! Все, о чем он всегда мечтал, находилось на расстоянии вытянутой руки…

Карманники крутились вокруг него, как привидения, пока он шел по аллее, но вопреки слухам, его кошелек был по-прежнему пуст, и они растворились в кустах прежде, чем он их заметил.