|
— Но, Кром! — в каких формах их отливали? Он озадаченно покачал головой и пожал могучими плечами. Оливия робко осмотрелась. В огромном зале было тихо. Ее взгляду предстали только обвитые плющом стены и колонны, да темные фигуры в промежутках между колонн. Ей стало неуютно, захотелось уйти отсюда, однако статуи, похоже, имели странную привлекательность для ее спутника. Он осмотрел их в подробностях и, как истинный варвар, попытался отломать кусок. Но материал, из которого они были сделаны, успешно противостоял его попыткам. Ему не удалось ни повредить статую, ни сдвинуть какую-нибудь с места. Наконец он сдался, бормоча ругательства в изумлении. — Что за люди послужили для них образцом? — задал он риторический вопрос. — Статуи черные, но не похожи на негров. Я никогда не видел людей, похожих на них. — Давай выберемся на свет, — попросила Оливия, и Конан кивнул, бросив последний озадаченный взгляд на темные фигуры вдоль стен. Они выбрались из пыльного зала на яркий свет летнего солнца. Оливия удивилась положению солнца на небе; они пробыли в руинах гораздо дольше, чем она предполагала. — Давай вернемся в лодку, — предложила она. — Я боюсь этого места. Здесь странно, и здесь присутствует зло. Мы не знаем, когда на нас снова может напасть то, что швырнуло камень. — Я думаю, мы в безопасности, пока мы не под деревьями, — ответил он. — Пойдем-ка. Плато, склоны которого спускались в лес на востоке, юге и западе, на севере повышалось и переходило в путаницу скалистых утесов, которая была самой высокой точкой острова. Туда и направился Конан, соразмеряя свой размашистый шаг с походкой спутницы. Время от времени он бросал на нее беглый взгляд, и она это чувствовала. Они добрались до северной оконечности плато и остановились там, глядя на крутизну высоких утесов. По краю плато к востоку и западу от утесов густо росли деревья, цепляясь за обрывистый склон. Конан подозрительно посмотрел на эти деревья, но начал подъем, помогая спутнице взбираться. Скалы не были отвесными, и были изрезаны уступами. Киммериец, рожденный в горной стране, мог бы взбежать по ним вверх, как кошка, но Оливия поднималась с трудом. Снова и снова она чувствовала, как ее поднимают, перенося через препятствие, которое она могла бы преодолеть лишь с большим трудом, и ее изумление невероятной физической силе этого человека все возрастало. Его прикосновения больше не казались ей отталкивающими. Его железная хватка обещала защиту. Наконец они выбрались на самую вершину. Их волосы развевал морской ветер. От их ног скалы отвесно обрывались вниз на три-четыре сотни футов. Под обрывом лежала узкая полоса прибрежного леса. Посмотрев на юг, они увидели весь остров, который лежал как огромное овальное зеркало. Скошенные склоны от края плато уходили вниз и тонули в ободке зелени, за исключением того места, где устремлялись вверх утесы. Насколько хватало глаз, вокруг простирались синие воды, стеклянно-гладкие, исчезающие в туманной дымке расстояния. — Море спокойно, — вздохнула Оливия. — Почему нам не продолжить путь? Конан, замерший на утесе подобно бронзовой статуе, указал на север. Оливия увидела белое пятнышко, которое казалось подвешенным в дымке. — Что это? — Парус. — Гирканцы? — Кто может сказать на таком расстоянии? — Они бросят здесь якорь и обыщут остров в поисках нас! — вскричала она, поддавшись мгновенной панике. — Не думаю. Они плывут с севера, значит, они не могут нас искать. Они могут остановиться здесь по какой-либо иной причине. В этом случае нам придется прятаться, как только сможем. Но мне кажется, что это либо пираты, либо гирканская галера возвращается из северного набега. |
