Крыша исчезла. Впереди, в нескольких футах от них, упавшие балки проломили потолок, образовав на полу большую кучу мусора и открыв комнаты небу и ветрам. Под тяжестью одной из балок рухнул пол, и та непонятная чернота на потолке нижней комнаты вдруг обрела ужасный смысл.

Порыв ветра ударил в разрушенный фронтон, балки снова угрожающе заскрипели. Ферн представила, как сгнившие балки одна за другой падают, круша стены и перекрытия, уничтожая дом.

 – Быстро вниз, – приказал Колин. – В цокольный этаж.

Она молча кивнула и бросилась к лестнице. Босые ноги скользили на мокром полу, и свет лампы уже исчез за поворотом, но Ферн не осмелилась замедлить бег, пока не миновала первый этаж и не вышла, задыхаясь, в коридор между гостиной и столовой.

Единственными звуками в темноте были стук дождя по стеклам в оконных рамах да ее хриплое дыхание. Она вернулась к лестнице. Пусто. Где Колин? Может, упал или оказался в какой-нибудь ловушке рухнувшего дома? И что она собирается делать?

Искать его, решила она, с ужасом глядя в черный провал лестницы. Она должна. Ферн ощупью двинулась вперед, проглотила крик боли, ударившись пальцем ноги о первую ступеньку.

В лестничном колодце мелькнул свет, лишь слабый проблеск, но достаточный, чтобы заставить ее остановиться. С каждой секундой он становился все ярче, бросая на стены пляшущие тени. Потом из-за угла вышел Колин с их ручным багажом и лампой.

 – Я подумала, ты ранен, – выпалила Ферн.

 – Мне понадобилось время на поиск нашей обуви и твоего корсета, – сказал Колин и искоса взглянул на нее. – Ты возвращаешься меня спасать?

 – Я не знала, что случилось, – ответила Ферн, радуясь, что темнота не может выдать ее румянец.

 – Нужно идти в главную башню. Если до утра дом не развалится, то я заберу наши сундуки.

 – Давай я понесу лампу, – предложила Ферн, решившая больше не расставаться с источником света.

Приняв его, она сразу направилась через столовую и дыру в толстой каменной стене на кухни в цокольном этаже башни.

 – Тут должен быть главный зал и, возможно, спальни наверху, – сказал Колин.

Хотя шагов Ферн по каменным плитам и не было слышно, казалось, одно ее дыхание рождает эхо в громадном темном помещении со сводчатыми нишами. Она держала в руке лампу как талисман, проходя между колоннами, поддерживающими верхний этаж.

Наконец в поле зрения появилась лестница, и Ферн решительно отвела взгляд от двери, за которой были полные ненависти слова. Она не могла избавиться от ощущения, что сам дом преследует ее в этих комнатах, где холодные каменные стены готовы сомкнуться и поглотить ее с Колином.

У страха глаза велики, говорила она себе, с осторожностью поднимаясь по лестнице, потому что деревянные ступени подозрительно скрипели у нее под ногами. Ферн оглянулась и поймала взгляд Колина. Хотя его выражение не изменилось, она почувствовала себя значительно лучше.

На первом этаже лампа выявила только черноту перед ними, поэтому она с еще большей осторожностью пошла вперед.

 – Главный зал, – произнес Колин.

 – Наверное.

Она уже могла различить высокие каменные стены с висящими на них рваными гобеленами, которые хлопали на сквозняке, как большие крылья.

 – По крайней мере он прочный, – сказал Колин. – Иначе гобелены давно бы сгнили.

 – Мне это место не нравится, – ответила Ферн.

Постепенно беспорядочные тени впереди приобрели очертания, становившиеся с каждым ее шагом все более отчетливыми. Это оказалась мебель, тесно составленная под защитой огромного камина у самой дальней стены, как будто двести лет назад кто-то встал из-за обеденного стола и никогда уже не вернулся.