Его преподобие коротко засмеялся.

 – Как я понимаю, вы уже сполна получили свою порцию Рестонов? – Она пожала плечами, и викарий снова засмеялся. – После нашего разговора я просмотрел кое-какие документы. Мой предшественник был совершенно помешан на истории деревни, написал несколько монографий по истории графства и даже напечатал об этом книгу, двести экземпляров по фунту за штуку. На чердаке лежат сто семьдесят четыре экземпляра, я пересчитал их, когда приехал сюда, и за прошедшее время продал еще три штуки. Так вот, он весьма подробно описал период объединения Редклиффов и Горсингов.

Хотя Ферн уже достаточно наслушалась о Редклиффах, Горсингах и Рестонах, вежливость не позволяла ей в этом признаться. А тем более отплатить викарию за его любезность по сбору для нее информации, просто сказав, что ее это больше не интересует.

 – Неужели? – спросила она, сделав удивленное лицо.

 – Да. Есть много слухов о том времени. Джон Редклифф был известен в деревне как настоящий изверг. Одиннадцать лет он был женат на своей жене, и после двух выкидышей она уже не могла забеременеть, пока он не умер. Говорят он бил ее почти каждую ночь, имел двух незаконнорожденных сыновей от кухарки, Джейн Рестон. – Старик огорченно умолк. – Я забываю, что молодые леди в наши дни более деликатны, чем во времена моей юности. Прошу меня извинить, если я оскорбил ваши чувства...

 – Ерунда, – сказала Ферн, скрывая удивление от его прямоты. – Явас слушаю, продолжайте.

Викарий откинулся в кресле и поднял глаза к потолку, словно читал по нему.

 – Джон Редклифф выставлял напоказ своих детей, чтобы пристыдить жену. Говорят, ко времени его смерти она уже немного повредилась в уме. А его смерть, конечно, самое интересное. Похоже, он упал...

 – Я знаю, – поторопилась сказать Ферн.

 – Говорили, когда это случилось, он был пьян и шел в комнату к Джейн Рестон, которая жила при кухне. Но самое интересное не то, что он... умер, – осторожно произнес викарий, – а обстоятельства этого. В то время у них гостил Томас Фицхью, чтобы ухаживать за средней дочерью, Летицией. Стало очевидным, или все так думали, что Шарлотта уже не родит наследника, поэтому любой младенец, рожденный Летицией, становился бы следующим хозяином или хозяйкой Рексмера. Но Джон Редклифф не позволял ни Летиции, ни ее младшей сестре Элизабет выйти замуж. Возможно, решил, если уж не его ребенок унаследует поместье, то пусть оно не достанется их детям. Но почему-то он все же позволил сэру Томасу гостить у них. Когда баронет через неделю уехал, Редклифф был мертв, а сэр Томас обручен с младшей дочерью, Элизабет. Не с Летицией.

 – Вы думаете, сэр Томас убил его? – спросила Ферн.

Старик внимательно смотрел на нее сквозь толстые стекла очков для чтения.

 – Этого не знает никто. Одни говорят – сэр Томас. Другие утверждают: это сделала Шарлотта Горсинг в приступе безумия. Остальные считают, что его убила Джейн Рестон, потому что, когда это случилось, в доме была только она, кроме Джона Редклиффа, Горсингов и сэра Томаса. Хотя вся деревня знает, что она вымыла пол и уложила тело на стол, когда помощник конюха ушел за викарием, но она так и не сказала, что видела той ночью.

 – Но зачем ей было убивать его? – спросила Ферн. Преподобный Биггс колебался.

 – Джон Редклифф был очень жестоким человеком. Может, она и стала его любовницей, но, прежде чем родить ему детей, она гуляла, как говорят, с очень приличным сыном фермера.

 – Какой ужас, – тихо сказала Ферн, поняв все, что он имел в виду.

Его преподобие кивнул.

 – К несчастью, не менее ужасным можно назвать весь период, когда Шарлотта Горсинг была хозяйкой Рексмера.