Денисов назвал себя.

— Как хорошо! Я ведь, знаете, вам звонила. Зоя Федоровна, моя домработница, такая гулена оказалась! Решила сегодня не возвращаться. Только завтра. К вечеру… Красиво жить не запретишь! Я как-то иду мимо школы… — В кабинете молчали, голос Сазоновой был хорошо слышен. — Вижу: двое парней-девятиклассников дерутся в песочнице для малышей. Другого места не нашлось… Позвала их классную руководительницу: «Скажите вашим идиотам, пусть посмотрят, во что превратились их брюки…» Дома рассказала, так внук и говорит: «Напрасно, бабуля! Красиво жить не запретишь!»

— Хочу вас спросить, — Денисов воспользовался паузой. — Макулатура, которую я видел у вас в передней… Вы еще не сдали ее?

— Вас тоже интересует макулатура?

— Но только ваша. Там на одной из пачек сверху страница с машинописным текстом…

— Сейчас посмотрю.

Пока Денисов говорил, никто в кабинете не проронил ни слова. Денисов не отрывал взгляд от телефона.

— Есть. — Голос в трубке раздался снова. — Я думала, она снова вытащила работы Николая Алексеевича. Но тут другое. Какой-то роман! Не знаю, где она выцарапала, когда убирала квартиру.

— Я мог бы сейчас заехать к вам? Вместе с моим товарищем?

— Милости прошу! Николай Алексеевич на консультации. Терпеть не могу одиночества!

Страниц с машинописным текстом было около двадцати. Ненумерованные, они лежали поверх старых газет, папок, картона. Сазонова молча наблюдала за тем, как приехавший с Денисовым эксперт — в белом халате, в хирургических перчатках — извлек их из пачки.

— Вы медик? — поинтересовалась она. — У нас друг — очень милый молодой человек, зубной техник. Вы оч-чень с ним похожи. И говорит он так же громко.

Денисов припомнил словцо, каким она характеризовала себя при первом знакомстве — «языкатая». Ее выработанная с годами манера общения свидетельствовала о своеобразном чувстве юмора.

— Я криминалист. — Эксперт не обратил внимания на реплику. — Мне понадобится кусочек стола.

— Пройдете в комнаты?

— Лучше на кухне.

Он достал обнаруженную за забором, на стройке, пишущую машинку, вставил в каретку чистый лист, Денисов положил перед ним изъятую страницу с машинописным текстом. На нем был напечатан эпиграф, эксперт скопировал его:

«Тут лежит перо Жар-птицы, но для счастья своего не бери себе его…»

Эксперт выдернул лист, положил рядом с рукописью, помолчал, разглядывая строчки. Наконец он сказал:

— Расположение букв «о и «т» относительно строки, «н» и «т» — относительно вертикали, «о» и «г»… Отпечатано на этой машинке. Заключение хоть сегодня. Возьму себе? — криминалист показал на рукопись.

— Вначале надо снять ксерокопию. — Денисов обернулся к Сазоновой. — Этот человек, что ночевал у вас…

— Вы так и не узнали, кто он?

— Нет. Не он забыл у вас эти страницы?

Она подумала:

— Давайте притянем к ответу Зою Федоровну. Сунуть в макулатуру! Однажды она уже пыталась проделать такое с научной работой Николая Алексеевича…

«Получается цепочка, — подумал Денисов, — погибший ночевал у Сазоновых, и в квартире обнаружена рукопись. А вблизи пустыря, где выброшен портфель погибшего, найдена пишущая машинка, на которой она отпечатана…»

Эксперт тем временем читал вслух отдельные фразы, казавшиеся ему наиболее важными.