С. А. Ф.: Да с ними потом в тылу нашлось кому разобраться. А эти враги…

П.: Враги?! Тех танкистов так и называли: "враги"?

С. А. Ф.: Да.

П.: Здорово! Ведь есть же люди, которые все понимают сразу! Знаете, Алексей Федорович, а на границе в 41-м красноармейцы разбегались с криками: "измена"! Есть ведь какая-то прослойка в народе!! Все понимают!

С. А. Ф.: А я что-то ничего не понимаю. Болею. Уже неделю. С головой не очень. Не понимаю.

П.: Интересно у нас, говорю, общество устроено: есть какая-то прослойка в народе, вне иерархии, которая все понимает. И иногда высказывается… Скажите, а вы в Россию возвратиться не хотели бы?

С. А. Ф.: Куда мне - такому-то?.. Недостоин я. Пью… Да и не хочу. А вот сын мой - он в России. Под Сталинградом живет. Виталий Смирнов - доктор биологических наук! У меня не было возможности доучиться на биологическом - он докончил.

П.: Как и вы подобно отцу стали военным, а потом в системе образования. Значит, кровью-то своей вы все-таки вернулись? Русской кровью?

С. А. Ф.: Почему - русской? Мать у него - болгарка. Из этих мест.

П.: Тем более.

***

Слова Смирнова Алексея Федоровича изобилуют, с одной стороны, массой интереснейших деталей, характеризующих и его, и эпоху; а с другой стороны - толкованиями, характерными для его социальной группы (военный, пьянь, русский, молодость прошла при Сталине, фронтовик и т. п.).

Детали интересны даже мельчайшие - взять хотя бы то, что помогать вдове фронтовика в некое село района он именно "пошел". Чтобы оценить эту деталь, надо знать, что от Болграда до ближайшего села 5 километров , и очень может быть, что нужное село было отнюдь не ближним. Такие расстояния не радость даже для здорового человека, что уж говорить про того, у кого утрачена часть костей стопы, да и само ранение произошло не так давно!

И таких деталей множество. А воспоминания о масштабе жульничества с орденами, выявляемого при демобилизации, и вовсе в мемуарной литературе уникальны.

Маловероятно, что Алексей Федорович являет собой пример неугодника. Надежду на зарождение в нем этого начала дает эпизод с отказом подличать под руководством инструктора райкома партии, - если это не было просто проявлением ненависти фронтовиков к тыловикам. Скорее Смирнов просто - русский (в смысле матричного этноса: пьет, курит, книгами, достойными над ними размышления, явно не увлекается и т. п.). Даже в старости он свято верит, что боролся с гитлеровцами из идейных соображений, с идеологией фашизма. Хотя, несмотря на дипломы, никогда не знал, что такое фашизм, - типично для фронтовиков.

Кажущаяся в разговоре акцентуированность на евреях связана не с Алексеем Федоровичем, а со мной. К моменту разговора я уже успел познакомиться с психологическими и историческими судьбами донских казаков, ярчайших представителей "внешников", и теперь, естественно, пытался разобраться в особенностях поведения в войну народов-"внутренников" - на примере евреев.

Осилить эту тему, сложно - требуется не только значительный статистический материал, но, главное, верное мировоззренческое направление. Наряду с массовыми проявлениями наследуемого национального характера в каждом народе встречаются проявления неугодничества и нетипичной для этого народа преступности (среди донских казаков встречаются подчас и жулики, среди евреев - откровенные бандиты, например, Левка Троцкий) - другое дело, что процентное содержание "внешников", "внутренников", "болота" и неугодников для каждого народа свое. Меняется лишь в процессе расслоений, селективного истребления или растворения в себе пришельцев.

На фронтовом передке евреи-мужчины все ж таки были: скажем, дед по материнской линии редактора обоих "КАТАРСИСов" был лейтенантом-танкистом (пропал без вести в 41-м под Смоленском).