|
Куда отправится облапошенный и униженный простак? Доказывать, что, несмотря на проигрыш, он – настоящий мужик, то бишь – к девушкам. Выгода взаимная, тем более что порой проигравшиеся в пух и прах отцы семейств тут же продавали в дом терпимости своих дочерей, а на вырученные деньги продолжали игру. Не зря жители Свободной Республики Эббо славятся на всю Конфедерацию своей практичностью и предпринимательской жилкой. За стол сели вчетвером – Удаз, идберранский торговец шерстью, приказчик Мунни Пэр из магазина тканей, расположенного ниже по 12-й улице, и юный синтафский дворянчик с нежным румянцем во всю щеку. В первой партии выиграл Удаз. С изящной, но не надменной легкостью известного прожигателя жизни. Затем проиграл, но совсем чуть-чуть, скорее поддавшись, чтобы растравить в партнерах азарт. В третьей – знатно отыгрался, утерев всем нос. Четвертая партия обязана была расставить все по своим местам, то бишь денежкам Мунни Пэра, идберранского купчишки и лорденка предстояло перекочевать в кошелек Удаза Апэйна, или – как он себя теперь именовал – Удэйза ир-Апэйна. Сдающим сегодня был приказчик, и обычно карты, которые так называемый ир-Апэйн получал из его рук, оказывались удачными. Вот и сейчас – восьмерка и тройка. Замечательно. Первый торг вообще ни к чему не обязывал, никто из игроков не торопился и не стремился пополнить банк полновесным серебром. Все ждали, когда откроют три карты. – Восьмерка, тройка и валет, – объявил Мунни. Мысленно Удаз ликовал, но виду не подал. Столько лет прослужить в Синтафе специальным дознавателем тамошнего высшего совета магов-священников – Эсмонд-Круга – и не уметь владеть своим лицом? Смешно, судари мои, очень смешно. Всматривайся или не всматривайся в его хмурую физиономию, а никаких чувств в этих желтых диллайнских глазах не углядишь, даже с лупой. Так-то! Шелковый шейный платок давил на кадык, но мужчина не рискнул его поправить. Еще решат, будто синтафский эмигрант занервничал. – Повышаю, – мурлыкнул он и добавил в общую кучу немного серебра. Для затравки, так сказать. Партнеры поддержали ставку, чтобы продолжить игру. Мунни выложил следующую карту. Это был король. «Что ж! Это даже неплохо!» – решил Удаз и снова повысил. Пятой картой оказался туз. После своего поспешного бегства из Синтафа бывший преподобный тив вдруг обнаружил в себе страсть к риску, ранее неизведанную и незнакомую. Словно магия, которой его лишили насильно волшебники-эсмонды, заслоняла до поры до времени сокрытые части души. Как дорогой ковер закрывает дырку в полу. – Ставлю все! – решительно заявил Удаз, передвигая на центр стола то, что выиграл ранее. Торговец невозмутимо хмыкнул и ответил равной суммой. Тривиальная игра становилась интересной. – Открывайте карты, ир-Апэйн. Тот насмешливо оскалился и выложил на стол восьмерку и тройку. И тогда купец показал свои карты. Туз и король. – Вы проиграли, ир-Апэйн, – мерзко хихикнул Мунни. Он и сам это знал. Обидно, конечно, но Удаз-Удэйз не подал виду. Он невозмутимо попрощался и эдак вальяжно направился к запасному выходу. Мол, пустяки какие! Мелочовка! Однако же к Маме Муре в кабинет влетел вихрем, по дороге удивительным образом растеряв всю спесь и гонор. – Шо? Опять продулся? – фыркнула бордель-маман, окидывая мужчину пронзительным взглядом, точно насквозь видела содержимое не только карманов, но и кишок. – Мура, мне нужны мои деньги. Давай их сюда, – требовательно попросил Удаз. Женщину, проработавшую на улице полвека, очень тяжело удивить. Она сама кого угодно удивит – и статью, и прытью, и могучим начесом. |
