Изменить размер шрифта - +
Та часть меня, которой теперь стал Лэндж, почувствовала себя униженной и оскорбленной. Но границы уже начинали стираться, и меня, кем бы я ни был в конечном итоге, все это только слегка позабавило.
     Хорошо, что слияние внешне происходило так гладко, хотя меня интересовало, какие бури могут бушевать в большей, подсознательной части моего мозга.
     ...Вытащить седьмую булавку - значит погубить огромную работу Лэнджа по осуществлению нашего непрерывного усилия стимулировать духовную эволюцию человеческого сознания. Я действительно ощущал некоторое напряжение, ибо то, что было Лэнджем во мне, противилось даже моим мыслям на эту тему. Однако то, что не было им, продолжало строить предположения о сущности пожертвованной части. Проблема мотылька и свечи. Личный демон Лэнджа достался мне в наследство и ему, конечно, больше всего хотелось услышать, как я выкрикиваю, - Зазас, Зазас, Насатанада, Зазас - слова, настежь распахивающие Врата Ада...
     А это я откуда взял? Либо от той части Хинкли, что стала моей, либо от Лэнджа, либо из-под седьмой булавки, решил я. Словно в ответ, до меня почти донесся голос Хинкли, цитирующий что-то из Блейка:
     Но когда нашли они хмурящегося Младенца, Ужас пронесся по всей стране: И с воплем "Младенец! Младенец Родился!" Они разбежались кто куда.
     Я воспринял это, как его ответ; зловещая метафора, относящаяся к извлечению седьмой булавки. Ему, библиотекарю, было из чего выбирать.
     Однако, если поразмыслить, что же это означает, - одобрение, или неодобрение подобного намерения? Никакого сопутствующего ощущения, позволяющего мне судить об этом, у меня не возникло. Двусмысленность, решил я, вот в чем проблема с этими гуманитариями. Я...
     Проклятье! Я с трудом оторвался от этих праздных мыслей. Не было ли это все проделкой Лэнджа, попыткой отвлечь меня от моих первоначальных соображений?
     Или это тот, кто был когда-то, пытается возбудить некий энтузиазм ради своего воскресения?
     Чему уподоблюсь я, когда придет мой черед?
     Я сыграю им на кларнете, решил я, нежно, но с безграничным чувством...
     Я прикусил губу. Я уставился в сторону от дорожки и отмечал наше продвижение. Я изучал, как вьются волосы Гленды за ее правым ухом и на задней части шеи. Я постукивал каблуком. Мне было ясно, что пришла пора переключать свое внимание на внешние обстоятельства. Слишком, слишком очевидно было, что противоречия во мне действительно сильнее, чем это представлялось несколькими затуманившими рассудок мгновениями ранее.
     - Как далеко вы намереваетесь сопровождать меня? - спросил я.
     - Сколько потребуется.
     - Потребуется для чего?
     - Чтобы увидеть вас в безопасности, - сказала она.
     - Это может оказаться более сложным делом, чем вы думаете.
     - Что вы имеете в виду?
     - Когда вы недавно сказали, что у меня неприятности, вы были правы.
     - Это я знаю.
     - Хорошо. Я вот что пытаюсь сказать: хотя вы были правы относительно моего положения, степень его сложности - это совсем другое дело. У меня серьезные и опасные неприятности. Вы уже помогли мне больше, чем можете себе представить. Теперь, когда я снова встал на ноги и продолжаю свой путь, я могу наилучшим образом отблагодарить вас, только распрощавшись с вами. Вы уже в самом деле ничего больше не сможете сделать, чтобы помочь мне выкрутиться, но если вы останетесь со мной, эти неприятности могут распространиться и на вас. Поэтому я еще раз благодарю вас, Гленда, и мы расстанемся с вами у переходника.
Быстрый переход