Я с удивлением посмотрел на Настю. Черт бы меня побрал, если на какое-то мгновение в ее глазах не вспыхнула искорка участия!

Светлана глубоко вздохнула и потерла ладошками лицо.

— Нет, Настя, и все-таки ваш друг не супермен и даже не граф Монтекристо. Он забыл об огромной куче кирпича, которая все еще находится на участке вашего мужа.

— Какая такая куча? — довольно искренне удивился я.

— Вот видите, Настя? Умственные способности вашего друга гаснут прямо на глазах.

— Нет, а все-таки о каком кирпиче идет речь?

— О том, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

— Ах, об этом!.. — я разочаровано махнул рукой. — Вы все еще забиваете себе голову такими пустяками? Да забудьте вы о них! Тем более что кирпич уже благополучно свистнули второй раз.

Лицо Светланы вытянулось.

— Ну да!.. — я налил вина и себе. — А вы не знали об этом? Кстати, если сегодня Коля не вернется домой, завтра, в уже известной вам газете, появится статья под заголовком «А был ли кирпич?..» Если вы не забыли, благодаря примерно такой же статье, правда, с другим названием, я уже один раз вышел на свободу. Но на этот раз вам придется объяснять начальству гораздо большее. Боюсь, что после разбирательства вам придется пришпиливать не майорские погоны, а сержантские нашивки.

— Звучит убедительно, — Светлана побледнела и кивнула. — Что дальше?

— Ничего. Сейчас мы закончим наш обед и попрощаемся друг с другом. Надеюсь навсегда.

— Ошибаетесь, мы очень скоро встретимся, — Светлана подняла глаза и посмотрела мне в лицо. — Вы еще пожалеете, что связались со мной. Я превращу вашу жизнь в ад. Рано или поздно, но я добьюсь того, что вы сами приползете ко мне на коленях и сами попроситесь в тюрьму. Кстати, я совсем не собиралась отправлять вас туда раньше, — Светлана вытащила из сумочки листок бумаги. — Смотрите сюда, видите? Это постановление о прекращении вашего уголовного дела. Я бы отдала вам его сегодня вне зависимости от итога нашей сегодняшней встречи. Но вы ошиблись. Вы снова ввязались в женскую драку, и теперь вам придется плохо. Очень плохо.

— Я не люблю, когда меня бьют по ушам на первом же допросе, — напомнил я. — У меня тоже есть самолюбие.

— Скоро у вас его не будет, — Светлана спрятала постановление в сумочку. — Что касается первого допроса, то меня можно понять. Когда в кабинет к женщине вдруг затаскивают типа, который с порога задает вопрос: «А какого хрена вам от меня надо?», она может поневоле растеряться. Потом вместо того, что бы отвечать на вопросы, вы постоянно пытались стащить у меня со стола пепельницу и запустить ей в конвоиров.

— Это была самооборона. Ваши гориллы начали обрабатывать меня еще в «воронке» после того, как я совершенно случайно наступил на ногу одному из них.

— Случайно ли?

— Да, случайно! А, кроме того, я не люблю, когда сплевывают шелуху от семечек мне на колени.

— Ну что ж, — следователь встала. — Теперь я займусь вами вплотную, и вам станет не до шелухи.

— Простите, вы ничего не сказали о моем муже, — напомнила следователю Настя.

— Игра есть игра. К вашему супругу у меня пока нет никаких вопросов, — холодно ответила следователь. — Сегодня же он вернется домой. Это я вам обещаю.

Я посмотрел вслед быстро идущей к дверям Светланы Шарковской и повернулся к Насте.

— Если эта темпераментная дама не предоставит подследственным права самим являться на допросы, то рано или поздно она нарвется на очень большие неприятности, — заметил я.