|
На дороге вздумалось ей заехать к одному разорившемуся маркизу (то есть г. Александру Дюма вздумалось вложить ей это желание). Маркиз ничего не предчувствует, но герой романа, остановившийся на ночь в его развалившемся замке, предсказывает ему это. Приехала принцесса – принять ее негде, угостить нечем. Но для нашего героя это не затруднение, а пустяки: махнул рукою – и на дворе, под липами, явилась великолепная палатка, а в ней – великолепно сервированный стол с чудным завтраком; белье тоньше паутины, белее снегу, золото, серебро, фарфор, хрусталь… Герой ловко набивается на честь быть представленным, в качестве колдуна, принцессе. Чтобы убедиться в его чародействе, она требует, чтобы он предсказал ей ее будущую участь. Поломавшись, он согласился; все вышли из палатки; колдун стал смотреть в графин с какою-то жидкостию и показывать его принцессе: г. Александр Дюма не открыл своим читателям, что увидела там принцесса, но когда, услышав крик ее, свита вбежала в палатку, принцесса лежала на полу без чувств, а колдуна и след простыл, словно сквозь землю провалился… Понятно, что он предрек ей события 93 года, столь плачевные для королевской фамилии. Известно достоверно, что Марии Антуанетте никто подобного предсказания не делал; но если г. Александр Дюма давно уже отрекся начисто от здравого смысла, как унизительной для гения препоны, то что ему после этого история – к черту ее!.. Приехав в Париж, он, посредством магнетизирования своей красавицы (которая было улепетнула от него, но которую он опять сумел вырвать из монастыря, где настоятельницею была дочь Лудовика XV), он узнает все, что делается в Париже, и, словно кашу, варит в химической кастрюле кусок золота для кардинала Рогана, в его присутствии, – кусок ценою в триста тысяч франков… Дальнейших фокус-покусов интересного героя мы не знаем, затем что роман остановился, как по причине путешествия автора в Испанию, а оттуда на казенном пароходе в Алжир, так и по причине процесса, в который впутался великий господин Александр Дюма, за одну из тех проделок на манер Калиостро, которые от одних удостаиваются названия «генияльных», а от других… как бы это сказать повежливее?., ну хоть – «бесчестных»… О великий господин Александр Дюма, о достойный герой, о любимое, балованное дитя нашего века! – Что-то еще наплетешь и напутаешь ты нам в своем романе, когда, вдохновленный штрафами, которые принужден будешь заплатить по приговору суда, или – чего, вероятно, с тобою не будет – воспользовавшись уединением тюрьмы (которой бы ты, право, стоил!), – примешься ты вновь продолжать интересные похождения своего интересного и достойного галер героя?..
И вот такие-то романы теперь всеми читаются с жадностью, увеличивают собою число подписчиков на политические журналы, доставляют своим производителям огромные деньги; потом отпечатываются отдельно и по всей Европе расходятся в неимоверном числе экземпляров и, наконец, дают пищу и поддерживают в переводах даже некоторые из наших журналов, и опять, отдельно печатаемые, расходятся в большом числе экземпляров!
Что это такое? Или снова настал век Анны Радклиф и автора «Ринальдо Ринальдини» с братиею? Или, и в самом деле, наш дряхлый век впал в умственное младенчество и не может иначе вздремнуть после сытного обеда, как под однообразный лепет старой няни, рассказывающей ему разные небылицы?.. Или, и в самом деле, прав негодующий поэт, который сказал, что
Нас тешат блестки и обманы; Как ветхая краса, наш ветхий мир привык Морщины прятать под румяны?..
Не спешите обвинять наш век – ему и так больно достается со всех сторон, и его только бранят, а никто не похвалит… А между тем, право, его есть за что и похвалить. |
