|
В конце коридора виднелась фигура в черном – коротко стриженные волосы, темные очки. В одной руке он держал AB-180, в другой – двенадцатикалиберную винтовку. Сверху этого снимка еще один: с того же самого места, только секунду спустя. На нем человек оказался совсем рядом со скрытой камерой. Детектив Уэзерби устало вглядывался в фотографии. Чертовски сложное дело. Вооруженный преступник в одиночку расправился с нарядом дежуривших в ту ночь полицейских – одних убил, других ранил. Его так и не нашли. В ту ночь Уэзерби потерял друга. Однако занимался он этим делом вовсе не по личным мотивам. Нужно во что бы то ни стало схватить этого убийцу, способного на что угодно. В настоящий момент Уэзерби приходилось полагаться на явно ненормальную память этой женщины. Он поднял глаза на Сару Коннор и сказал: – Снимки сделаны в отделении полиции западного Рампарта еще в 1984-м году. Вы присутствовали при этом происшествии. Сейчас они находились в той комнате для осмотра, из которой много часов тому назад Сару выволокли силой. Она бросила взгляд на пачку фотографий, которые Уэзерби рассыпал перед ней на столе веером, потом посмотрела на самого детектива. Не доброе, но и не такое уж злое лицо. Человек всего-навсего выполняет свою работу. Его напарник, детектив Моссберг, самый заурядный тип в плохо сшитом костюме и с гнилыми зубами, сидел напротив. При этом присутствовал и бдительный доктор Силберман, тщетно пытавшийся скрыть раздражение. У двери стоял насупленный Дуглас и двое полицейских в форме. Сара молча уставилась на лежавший сверху снимок. Женщина была похожа на выжатый лимон. – В тот вечер он убил семнадцать сотрудников полиции. Узнаете его? Уэзерби швырнул на стол еще одну черно-белую фотографию размером шесть на девять, снятую с близкого расстояния: терминатор поднимается с кучи разбитого стекла, окруженный толпой зевак. Это было одно и то же лицо. – Снимок сделан в зоне отдыха в долине. Сегодня. Сара посмотрела на снимок и вздохнула. Разумеется, ее до предела напичкали наркотиками, и она делала вид, что ей все на свете безразлично. На самом же деле ей безудержно хотелось перевернуть стол, врезать по роже Силберману, распихать Дугласа и полицейских, выскочить на улицу и угнать первую попавшуюся машину. Но это невозможно, и Сара молча сидела возле стола, надеясь, что называется, на чудо. Затянувшееся молчание нарушил Уэзерби. – Миссис Коннор, пропал ваш сын. Его приемные родители убиты, и мы подозреваем, что тут не обошлось без этого парня. Сара подняла на детектива глаза. Она хранила молчание. Уэзерби нахмурился: – Скажите нам хоть что-нибудь. В школе ей приходилось участвовать в пьесах. Руководительница драмкружка, миссис Колб, пришла бы в восторг от ее теперешней игры. – Неужели вам все равно? Очевидно, да, если судить по тому безразличию, с каким она смотрела на детективов. Уэзерби бросил взгляд на Силбермана, потом на своего напарника и пожал плечами. – По-моему, эта идея никуда не годится. Пошли, мы только понапрасну тратим время. Один из полицейских распахнул дверь, и Моссберг размашистым шагом вышел в коридор. За ним последовал Уэзерби и двое полицейских. Последним вышел Силберман. – Прошу прощения, джентльмены… – с издевкой сказал он. Сара нагнулась. Она знала, что Дуглас не спускает с нее глаз, поэтому постаралась не сделать ни одного резкого движения. Прежде чем Дуглас взял ее за руку и вывел из комнаты, она успела отцепить от стопки фотоснимков скрепку и спрятать ее за зубами. |
