|
Своей самодельной дубинкой Сара ловко стукнула Дугласа по затылку, и он затих. На какое-то время для Дугласа перестал существовать мир. Теперь он сам пребывал в ступоре. Сара затащила обмякшее тело Дугласа к себе в камеру и заперла там его же ключами. Затем схватила тяжелую дубинку и помахала ею в воздухе – это куда лучше, чем ручка от швабры, прижала ее к предплечью, как любят делать полицейские. Вооруженная и опасная, она, как кошка, неслышно кралась по коридору. От главного входа начинался длинный коридор, в конце которого находился приемный покой, далее, за стеклянной перегородкой, был кабинет ночного приема, куда пациента могли доставить через смежную дверь. Дежурная медсестра, обыкновенная с виду женщина по имени Гвен, сейчас сидела там и печатала на машинке. Заслышав звук шагов, она подняла голову и увидела направляющегося к ней молодого полисмена. Она нашла его очень симпатичным. Гвен изобразила свою лучшую улыбку, хотя на большинство мужчин эта улыбка не производила никакого впечатления. Не произвела она впечатления и на Т-1000. У него оказался мягкий и приятный голос, что действовало на психику того, с кем он разговаривал, незаметно располагая человека к себе. – У рас тут лежит некая Сара Коннор? – Вы поздновато. Остальные уже давно тут. Она повернулась и уже собралась нажать на кнопку, чтоб впустить его, как вдруг увидела, что с противоположной стороны к двери приближаются Силберман и полисмены. – Ваши друзья уже уходят, – сказала Гвен, поворачиваясь к офицеру. Его там уже не было. Озадаченная, она подошла к стойке и высунулась из окошка посмотреть, не у фонтанчика ли с питьевой водой он. Нет. Приемная оказалась пуста. И длинный коридор за ней тоже. Она нахмурилась, вспомнив истории, которые рассказывала ей кузина о своем муже-полицейском. Наверное, все фараоны со странностями. Силберман вошел в работающую на соленоидах дверь. За ним шли Уэзерби, Моссберг, два полисмена в форме и больничный охранник. Последний вытащил из шкафчика за столом свой «браунинг», Силберман обратился к нему: – Льюис, проводите джентльменов и заприте здание на ночь. Льюис почтительно кивнул и сказал: – Слушаюсь, сэр. Полицейские направились к выходу. – Здорово поработали, ничего не скажешь, – пробормотал Уэзерби. – Да уж, – в тон ему ответил Моссберг. – Страсть как люблю бодрствовать ночами. Льюис запер за ними входную дверь и неторопливо направился обратно. Свет на ночном столике дежурной в дальнем конце коридора казался ему заповедным уголком. Гулко отдавались шаги на кафельном полу. Позвякивали ключи. Льюис от нечего делать разглядывал черно-белый шахматный узор на полу. Вдруг пол у него за спиной задрожал и вздыбился, превратившись в вертикальную тень того же, черно-белого, цвета. Дежурная сидела за машинкой, прилежно составляя доклад. Охранник остановился у кофеварки и нажал на несколько кнопок. Потом повернулся к медсестре: – Эй, Гвен, хочешь кофе? – Мне бы лучше пива, – улыбнулась она. Льюис засмеялся и взял стаканчик с кофе. На нем оказались рисунки игранных карт и стояли какие-то номера. Игра, что ли? Подняв стаканчик повыше, он стал разглядывать дно. Горячий кофе плеснул ему на руку. – Черт, может, хоть сегодня повезет? Колышущаяся масса у него за спиной уже достигла шести футов росту и стала стремительно обретать очертания человеческой фигуры. |
