– А куда мы едем, дядь Жень? Долго ещё? – ёрзая на сиденье, прерывает мои размышления Мишель.

– Куда глаза глядят, – хмуро отшучиваюсь, но успокаиваю парня. – Не долго, отдыхай пока.

– А если я усну? – спрашивает Мишель, кивая на включенные фары автомобилей, вечер уже.

– Ну и спи, – мне так вообще бы хорошо. Ехать, я знаю, всю ночь, если не больше. – Перелазь на заднее сиденье. – Говорю. – И спи. Места там хватит.

– Ага, хватит… – кисло оглядывая салон, недовольно бурчит Мишка. Не признаёт парень отечественную модель, презирает, но перебирается на заднее сиденье. Умащивается там. Ложится. Слышу, перещёлкивает крышкой СД-юшника, меняет диск, нажимает клавишу, и восторженно, вижу, закатив глаза, ритмично, в условной тишине, беззвучно дёргает руками, головой, ногами… Кайфует мальчишка так.

Без музыки, это особенно смешно видеть, «уматно».

– Что поставил? – оборачиваясь, спрашиваю. Спрашиваю просто так, чтоб салонную тишину разогнать.

– А? Что? – Мишкино лицо смешным образом перекашивается: одна часть лица, вижу, продолжает ещё блаженствовать в музыке, другая застопорилась, кривится в вопросе. И всё это один миг, одно мгновение. И вот на лице, уже всё заполняя, проявляется только вопрос. – Чего-о? – подняв бровь, выставив ко мне ухо, громко переспрашивает.

Усмехнувшись мимолётному наблюдению, повторяю:

– Что слушаешь, спрашиваю? – кричу тоже громко. Только так, пожалуй, в этой машине и можно теперь общаться.

Мишка кивает головой, а, понял:

– ДеЦела! – как само собой разумеющееся, отрывисто поясняет он, мгновенно отключаясь. Вернее, включаясь в уже пульсирующий музыкальный, неслышный мне, зазывный ритм в своих крутых наушниках. – Рэп! – Ещё раз кричит мне, чтоб я окончательно понял, чтоб разделил с ним восторг души и тела и, изобразив руками «хип-хоповскую» волну, восхищённо подчёркивает. – Здоровски прикольно! Уматно!.. – Умолкает, закрыв глаза, погружается в монотонно гипнотизирующий синкопированный рэперовский ритм в наушниках, в воображаемую атмосферу того самого «пати»…

Где-то через пару-тройку секунд, забывшись, видимо, неожиданно высоким голосом, гнусаво, сам себе, громко вдруг блажит в потолок салона, поёт, дёргаясь всем телом, копируя исполнителей:

«Пати» полным ходо-ом, у Децела дома… хэй!

Гуляют все девчонки-и, и парни района… хэй!

Музыка играет, танцы до упада,

Роди-ители на даче, значит всё идёт как надо-о…

Ещё раз усмехаюсь Мишкиным беззаботным «уматным», правильнее сказать, умильным кривляниям… Ишь, ты!.. «Гуляют все девчонки, гуляют до упада…»

Ладно. Пусть слушает. Пусть засыпает, дорога предстоит дальняя.

А она легко раскручивалась под колёсами машины.

Ярко расцвеченная, помпезная громада большого города некоторое время бежала ещё рядом с нами, как большая и глупая дворняга. Бежала долго и навязчиво, тявкая и привлекая внимание, высунув язык и задыхаясь. Не выдержала гонки, в начале присела, уменьшаясь в размерах, потом и отстала… А вот и совсем исчезла, растворилась, как и не было её… Пёстрое по началу, обступающее пространство быстро сузилось до ширины света фар, до размеров едва подсвеченной приборной доски, совсем сжалось. Все краски с этим куда-то исчезли, уступив в пользу только чёрных. Приблизилась темень. Она легко заполнила кабину, салон, если его таковым можно назвать, вычернила своим настроением всё вокруг. Ветер, срываясь с кузова, нудно посвистывал. Дополняя тревожное состояние, диссонируя, в низких тонах шипели и покрышки.