Это напоминает мне одну историю, будто бы на Кубе девушки на табачных фабриках из‑за сильной жары сидят голые и скручивают сигары на собственном бедре. И будто бы так делаются наиболее изысканные сигары. Скорее всего, это выдумка.
– Это имеет отношение к рассматриваемому делу? – устало справился судья.
– Как сказать, – ответил Рокотун, уподобляясь оракулу.
– Что вы подразумеваете?
– Мне кажется, что прокурор, мягко выражаясь, не всегда придерживается существа вопроса.
Бульдозер, который никогда не курил, на миг был сбит с толку. Однако он тотчас обрел равновесие и как ни в чем не бывало, жестикулируя и ухмыляясь, довел до конца изложение сути дела.
Вкратце оно сводилось к следующему. Около двух часов двадцать второго мая Ребекка Линд вошла в помещение банка в районе Мидсоммаркрансен и направилась к одной из касс. На плече у нее висела большая сумка, которую она положила на стойку, после чего потребовала денег. Кассирша заметила, что девушка вооружена большим кинжалом, и нажала ногой кнопку вызова полиции. Одновременно она принялась укладывать в сумку пачки ассигнаций, всего на сумму пять тысяч шведских крон. Прежде чем Ребекка Линд успела покинуть помещение со своей добычей, прибыла первая из патрульных машин, направленная к месту происшествия полицейским штабом. Патруль в составе двух полицейских ворвался с оружием наготове в помещение банка и обезоружил грабительницу. Во время возникшей потасовки деньги высыпались из сумки на пол. Полиция схватила грабительницу и доставила ее на Кунгсхольмен. При этом задержанная оказала отчаянное сопротивление и повредила мундир одного из полицейских. Потасовка продолжалась и во время перевозки задержанной. Грабительницу, оказавшуюся восемнадцатилетней Ребеккой Линд, сначала сдали дежурному, а оттуда перевели в специальный отдел, занимающийся банками. Ей тотчас объявили, что она задержана по вескому подозрению в вооруженном ограблении банка и сопротивлении властям. На другой день, после скоропалительного разбирательства в городском суде, ее взяли под стражу.
Бульдозер Ульссон признал, что при этом были обойдены некоторые юридические формальности, но подчеркнул, что чисто технически это не играло никакой роли. Ребекка Линд сама безучастно отнеслась к предложению вызвать адвоката, к тому же она сразу призналась, что пришла в банк за деньгами.
Рокотун презрительно фыркнул и объявил, что у Ребекки Линд не было никаких средств к существованию.
Все начали посматривать на часы, но Бульдозер Ульссон не любил перерывов и поспешил вызвать своего первого свидетеля, кассиршу Черстин Франсен.
Допрос продлился недолго и в основном подтвердил то, что уже говорилось.
– Когда вы поняли, что речь идет об ограблении? – спросил Бульдозер.
– Как только она положила сумку на стойку и потребовала денег. Потом я увидела нож. Страшный такой нож, вроде кинжала.
– Почему вы положили ей деньги в сумку?
– У нас есть указание, чтобы мы в таких случаях не оказывали сопротивление, а выполняли требование грабителя.
Все верно. Банки не желали рисковать тем, что придется платить пожизненную ренту и крупные суммы в возмещение ущерба пострадавшим служащим.
Казалось, громовой раскат сотряс почтенный зал. Но это просто рыгнул Гедобальд Роксен. С ним это нередко случалось и послужило одной из причин его прозвища.
– Есть ли вопросы у защиты?
Рокотун отрицательно покачал головой. Он старательно выводил на листе бумаги какие‑то буквы.
Бульдозер Ульссон пригласил следующего свидетеля.
Вошел Кеннет Квастму и с натугой повторил слова присяги. В Швеции недостаточно просто поднять руку и сказать «клянусь».
Некоторое время ушло на то, чтобы выяснить, что свидетель – сержант полиции, родился в Арвике в тысяча девятьсот сорок втором году, служил на патрульной машине сперва в Сольне, потом в Стокгольме. |