Особенно на случай провала, подумал он. И продолжал вслух:

– Но главная ответственность все равно лежит на мне. Неплохо звучит. Он попытался придумать еще более совершенную формулировку.

Например: «В конечном итоге ответственность покоится на моих плечах».

– Ну чего же ты ждешь, почему не звонишь? Начальник ЦПУ вопросительно посмотрел на Мальма, тот собрался с духом и произнес:

– Бек сейчас занят. Он же подчинен мне, его группа входит в мой сектор.

– Вот как, группа расследования убийств возится с каким‑то делом, – заметил начальник ЦПУ. – Ничего, найдет время. К тому же группе недолго еще осталось возиться.

Под группу расследования убийств подкапывались давно. Началом конца, очевидно, должен был стать намеченный на год тысяча девятьсот семьдесят пятый переезд с Вестберга‑алле в огромный полицейский штаб на острове Кунгсхольм в центре Стокгольма. До группы добирались по разным причинам. Отчасти из‑за растущего стремления к централизации и военизации, но больше всего из‑за острой зависти, терзающей большинство шведских правительственных учреждений. Группа расследования убийств слишком уж преуспевала, за ней почти не числилось нераскрытых дел. Полицию, особенно в крупных городах, привыкли рассматривать как подчиненное тупому и беспардонному руководству сборище взяточников, или безмозглых драчунов, или хулиганов в форме, однако на эту группу никто не жаловался. Большинство ее сотрудников пользовались широкой известностью и даже популярностью. Слова «группа расследования убийств выезжает» много лет служили гарантией надежности. И вполне обоснованно. Группа состояла из квалифицированных работников, которые почти всегда справлялись со своими задачами; утвердилось мнение, что они вообще не прибегают к жестоким методам.

Оба обобщения страдали изъянами. Конечно, в полиции больших городов хватало хулиганов в форме, и нередко ими руководили взяточники и садисты. Однако немало насчитывалось и порядочных людей, которые честно трудились на своем нелегком поприще. Выискать пороки у группы расследования убийств было довольно сложно, но ведь случалось же, что Мартин Бек спешил избавиться от того или иного сотрудника, которого переводили в какое‑нибудь из городских управлений, остро нуждающихся в людях.

– У меня одиннадцать дел, – сообщил Гюнвальд Ларссон.

– Но ты не подчинен моему сектору, – возразил Стиг Мальм.

– Нет, благодарение Отцу Небесному. Или кому там еще.

Стиг Мальм быстро связался со всеми, даже с начальником охраны общественного порядка, у которого был острый тонзиллит и температура сорок, так что он с трудом мог говорить и оказался, так сказать, временно негодным к строевой службе. Впрочем, это не играло большой роли. За него вполне мог говорить полицеймейстер Стокгольма.

Выйдя из святая святых, Стиг Мальм и Гюнвальд Ларссон обменялись несколькими репликами.

– А ты меня сегодня выручил, – сказал Мальм. – Только…

– Что – только?

– Почему ты это сделал?

– Пожалел тебя.

– Но ведь ты меня недолюбливаешь, разве нет?

– Я считаю тебя последним ослом, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Но ведь и осла можно пожалеть, разве нет?

– Наверно.

– А вообще у меня есть для тебя совет.

– Какой?

– Играй на его чувстве юмора.

– Кстати, – в голосе Мальма зазвучало любопытство. – Какие они, тамошние бордели?

– В красную и белую полоску. И такие же презервативы на тумбочках у шлюх. Через полчаса полоски переходят на тебя. Получается вроде «раковой шейки».