– Проказник! – шутливо пробасила Генриетта. – Я все для тебя сделаю. По минимальному тарифу. Только ты должен будешь все мне рассказать! Обожаю сплетни! Кто она? Где нашел? Модель? Актриса? Ей восемнадцать-двадцать? Бюст четвертого номера и ноги от ушей?

– Она риелтор, – улыбнулся Максим. – И ей, как и мне, давно за двадцать.

– Боже, тогда это серьезно… – подытожила Генриетта.

– Совершенно верно, – подтвердил Максим. – Дорогая, в конце месяца я улетаю в Куршевель на пару недель. Сможешь организовать выставку к моему возвращению? И потом… Я знаю, ты одна из немногих женщин, которые умеют хранить чужие секреты… – Максим просительно посмотрел на Генриетту.

– Не волнуйся, я не стану писать на афише о большой любви Максима Протасова, – полушутя-полусерьезно ответила она. – Хотя это был бы великолепный пиар!

***

Генриетта перезвонила Максиму через пару дней.

– Макс, твоя девочка – чудо! – прогудела она в трубку. – С нее самой впору писать картины. У тебя отличный вкус, ловелас! И такая искренняя! Представляешь, она сказала, что не уверена в своих талантах и боится стать посмешищем! Ты когда-нибудь слышал нечто подобное в нашем кругу? Лично я – нет. И знаешь, ее работы действительно хороши. Отличный незамыленный взгляд. И еще – в них есть душа.

– Спасибо, Генриетта, – произнес Максим. – Я твой должник.

– С тебя сумасшедшая ночь! – хрипло рассмеялась Генриетта. – Проказник! Держи эту девочку, Макс, не отпускай, у нее есть то, чего недостает сегодня большинству – крылья. Не обижайся, но твоя Ириша рядом с ней просто смазливая мещаночка…

«А то я сам не знаю», – невесело подумал Максим, а вслух произнес:

– Ты всегда понимала меня как никто.

– Потому что я не только красивая, но еще и умная, – пробасила Генриетта. – До встречи, дорогой!

***

…В зале ресторана царил интимный полумрак. Изысканная кухня, вышколенные официанты, респектабельные посетители.

– Не стоило сюда приходить, – окинув зал беглым взглядом, поежилась Евгения.

– Почему?

– А сам не понимаешь? – удивилась она. – Есть все шансы повстречать здесь заклятых друзей.

– У тебя мания преследования, – недовольно возразил Максим. – В Москве восемнадцать миллионов человек.

– Но далеко не все ходят в этот ресторан, – парировала Евгения.

– Хватит скрываться, – сказал Максим. – Я чувствую себя Штирлицем. Но иногда мне хочется нормально поужинать. Мне нравится их кухня.

– Мне-то что! – пожала плечами Евгения. – Я за твою репутацию беспокоюсь. Это ты – почтенный отец семейства, а я – свободная женщина.

– Насколько я понял, формально и ты замужем, – напомнил ей Максим.

– Формально, – подчеркнула Евгения.

– И я – формально, – пожал плечами Максим. – К тому же Питер – далеко.

В черном платье с глубоким декольте Евгения была бесподобна. На безымянном пальце левой руки мерцал знакомый изумруд. Максим любовался ею: покатыми плечами, тронутыми легкой бронзой искусственного загара, янтарными локонами, подколотыми на висках и небрежно откинутыми за спину, чувственным ртом, обещавшим бездну удовольствий. Тем, как она держит бокал, поправляет волосы, закуривает сигарету… Каждый ее жест для Максима был исполнен утонченного эротизма.