Вот и поговорили, — подмигнула, ощущая, как с мокрых ресниц слезы на щеку сбегают.
Руслан посмотрел на нее глубоким взглядом, вздохнул.
— Уговорила, приму в дар, — сделал вид, что не заметил этого. — Лишь бы ты была счастлива, солнце.
— Я буду, Рус. В этот раз уверена на сто процентов, — и ее голос не дрогнул.
Кристина точно знала, что так и будет.
Его это убедило. Руслан кивнул:
— И маякни, когда уезжать решите, если что. Я действительно провести хочу. Пожалуйста, Кристя.
— Конечно, Рус! — она крепко пожала его пальцы. — И даже не вздумай сомневаться в том, что мы останемся друзьями!
— Хорошо, солнце, убедила, — улыбнулся Руслан. — Что тогда? Пойдем, что ли, последний раз вместе обход проведем? — предложил он, наверное, видя, что у Кристины все равно глаза слезились.
И потянул ее в сторону двери, дав время, чтобы она могла это скрыть. Хотя Богдан, ожидавший у кабинета, ясное дело, все равно заметил. Но он уже тоже был посвящен в их планы на будущее, а потому ничего не спрашивал.
А все равно, как ни успокаивалась, пока ходили по этажам — глаза то и дело «на мокром месте» оказывались. Правда, она старалась это не особо демонстрировать. Да и не говорила никому практически, что уходить из больницы будет. Просто вспоминала все, что для нее с этими стенами связано, с каждой палатой. В операционной разревелась, хоть Рус и пытался успокоить. И, главное, даже идеи не появлялось, что хочет остаться. Кристина всей душой готова была сейчас же уехать, если бы появился в дверях Кузьма и не оставил ей времени на сборы. Просто любое прощание, даже самое светлое, наверное, невозможно без слез. Во всяком случае, не для того настроения, в котором Кристина находилась. Но здесь вроде и можно пореветь: операции на сегодня закончились и в операционных никого не было. Отводи душу. Только и того, что Богдан сдаст ее Кузьме, а тот волноваться станет.
Тут их и обнаружил Роман, который хотел решить какой-то вопрос с Русланом. Однако вид зареванной Кристины его явно сбил с вопроса.
— К… Кристина, — не позволял себе больше называть ее «киса», но иногда ощущалось, что оно прорывается. — Держись. Тяжело, но это неизбежный процесс, ты же понимаешь сама, — начал успокаивать ее Роман, наверное, решив, что Кристина вновь по матери плачет.
Хотя, ясное дело, что эта тоска тоже добавляла весомый вклад в ее эмоциональный фон. А Роман еще и на Карецкого с упреком глянул — видимо считая, что тот должен был успокоить ее, а не позволять реветь в операционной.
Вообще, они мало говорили после похорон матери, однако Роман неизменно вел себя с ней очень корректно и с поддержкой.
— Все нормально, Ром, — махнула она головой, прервав начавшего что-то ворчать Руса. — Я не потому… Это так, просто… Ностальгия заранее нахлынула, — улыбнулась, всхлипывая и вытирая щеки салфеткой, которую ей Богдан дал, вновь отступив в сторону. — Я уезжаю, Ром. Наверное, навсегда. Вот и загрустила, прощаюсь с местом. А ты теперь заведующим будешь. За мной все завалы придется разгребать, — криво улыбнулась Кристина, пытаясь внести хоть какой-то позитив и веселье в этот разговор.
Однако Роман больше растерялся, чем обрадовался таким новостям, судя по всему. Начал волосы ерошить, сняв шапочку, несколько раз то вытаскивал из нагрудного кармана, то вновь прятал ручку.
— Как это уезжаешь? — наконец спросил он с грустью.
А Кристина успокоилась почему-то. Наплакалась уже.
Да и с Ромой ей было все же легче это обсуждать. Привязанность между ними, хоть и существовала без всяких сомнений, была всегда не настолько крепкой. И в данный момент это пришлось как нельзя кстати. Ей и проститься с ним проще оказалось.
Руслан и Богдан отошли в другой конец операционной, пока Кристина, насколько это было возможно, не посвящая Романа в детали, объясняла происходящее. |
