– С вами вестник разбитых женских сердец! – забавлялся ведущий на телеэкране. – Страна продолжает следить за кастингом нового участника «Тэянг», но идут недели, а та самая рыбка до сих пор не попалась в невод. У нашего любимого бойз-бэнда выдался трудный год – или, может, последняя пара лет? Пожелаем им успехов!

Далее – видеоряд под романтично-печальную музыку. Красивые юноши, пришедшие на кастинг. Вывеска продюсерского центра «Ай-Интертэйн». Склоненные над списком кандидатов головы продюсера и каких-то двух женщин. Я делал вид, что продолжаю резать овощи, а сам пялился в экран.

– Уже достали с этой группой, – проворчал босс и переключил канал.

Я успел заметить, что девушка, которая завтракала за столиком у окна, тоже расстроилась, что перестали показывать «Тэянг». Когда она случайно встретилась со мной глазами, я улыбнулся и показал взглядом на телевизор. У нее был такой грустный вид, когда она заказывала кофе и жареный рис с яйцом, что захотелось хоть немного ее развеселить. Мне самому всегда становится легче, когда вижу таких же фанатов, как я.

Получилось! Девушка слабо улыбнулась и вдруг показала мне знак сердечка, переплетя пальцы двух рук между собой, – отличительный жест фанатов «Тэянг». Я воровато покосился на босса – вроде не смотрит, – отложил нож и, не снимая перчаток, повторил ее жест. Девушка рассмеялась, глаза у нее засияли, и в мире стало немного теплее.

– Хён! – гаркнул босс, и я подскочил так, что чуть нож себе на ногу не уронил. – Я тебе плачу за то, чтоб ты с посетителями заигрывал?

Я схватил нож и начал резать лук, глядя только на разделочную доску. Будь я похрабрее, обязательно сказал бы ему, что орать на сотрудников в кафе, где готовят на виду у публики, – не лучшая реклама заведения. Но вы наверняка встречали парней, которые все время кланяются боссу и годами не могут попросить прибавку к зарплате? Вот, это снова я.

Прошло часа три, время завтрака сменилось обеденным, и тут я услышал самый интересный разговор за все годы работы в кафе.

Над дверью звякнул ловец ветра, и вошел грузный коротышка. Он заказал еду, ткнув пальцем в меню и не прерывая разговора по телефону. Я начал резать мясо для его бульгоги, одновременно прислушиваясь к тому, что он говорит. Развлечений у меня было мало, так что я проводил день-деньской, навострив уши: интересно же, о чем болтают посетители.

– Все не то! Как в «Тэянг», честное слово. – Ну, после этого слова я тем более не мог перестать слушать. – Мы просмотрели человек семь: кто поет убого, кто на лицо страшный, кто денег много хочет. Сегодня еще несколько парней глянем и сворачиваемся – если никто не подойдет, возьму из тех, кого на днях смотрели. Все, давай, я поесть зашел.

Заговорить с посетителем, да еще после утреннего окрика босса, было немыслимо, но если я верно понял, этот человек…

– Господин, – неуверенно позвал я и согнулся в поклоне.

Поклон получился довольно кривой из-за того, что мужчина сидел в дальнем конце стойки, а я боялся отойти от разделочной доски. Мужчина поднял раздраженный взгляд, и у меня сердце ушло в пятки. Наглость, конечно, второе счастье, но у меня с ней не складывалось.

– Простите, что беспокою. – Я не разгибался и не поднимал глаз, чтобы смягчить свою дерзость. – Но я случайно услышал… Вы набираете людей в музыкальную группу?

– Ищем солиста, – сурово ответил гость. – Как там мой бульгоги? Я спешу.

– Почти готово. Дело в том, что я пою, и… Я мог бы принять участие в кастинге?

Гость уставился на меня, нахмурив мохнатые брови. В американских фильмах про Голливуд работники кафе и пляжей иногда становятся актерами. Но в Корее к любой карьере положено готовиться с юности и посвящать ей всего себя, поэтому никто не ждет от парня в полиэтиленовой шапочке, перчатках и фартуке, что он вручит тебе свое портфолио.