— Добром это не кончится, — решил Отец Империи.

ОСОБЫЕ ЗАДАНИЯ

Тем, кто живет к северу от Адриланки, прекрасно известно, что в неудержимом движении своем, поворачивая к югу, великая река порождает заводи, мели, омуты и мелководья. Более того, в процессе этого поворота река часто выбирает упомянутые заводи, мели, омуты и мелководья для хранения случайных плавучих объектов, подхваченных ею в долгом пути с дальнего севера. Среди таких плавучих объектов может оказаться утерянное лодочником весло, утерянное купальщиком мыло, утерянный ребенком игрушечный солданик, утерянные дикой природой цветочные головки; или, порою, чье-то тело.

Мы полагаем, читатель извинит возможно избыточно театральный подход к представлению искомого объекта, которому суждено привлечь наше внимание. В любом случае, надеемся, что жизнь пока еще не стала столь незначительным явлением, чтобы ее окончание не стоило представлять с некоторым оттенком драматизма.

Тело, следует упомянуть, плыло лицом вверх и медленно описывало круг по каналу, отделенному от прочей реки короткой песчаной отмелью. Первым на него наткнулся текла, ведущий запряженную волом телегу к рынку Фавинто. Этот текла обрабатывал участок, примыкавший к реке за четверть мили до отмели; так что упомянутый текла, которого звали, заметим, Дифон, проходил мимо каждый день. В прошлом ему попадались на отмели искусно вырезанная кукла, жестяной колпак масляного светильника, трехфутовый кусок веревки из паутины креоты (сперва он принял его за бледно-желтую змею), трость — и более сорока иных интересных образцов плавучего материала, некоторые из которых Дифону удалось продать. Однако же тело он нашел впервые, и текла не был полностью уверен, что ему следует делать. Поразмыслив несколько минут, он решил хотя бы подтащить его к берегу; после работы в свинарнике и птичнике он не испытывал особого отвращения к трупам.

Войдя на несколько шагов в мелкую воду, Дифон взялся за сапог и потянул. Потом нахмурился и заметил:

— Ага, похоже, все-таки живой.

Вол, добавим мы, никак на это замечание не отреагировал.

Придя к выводу, что парень у его ног скорее жив, нежели мертв, Дифон продолжил исследования, сопровождая их должными комментариями.

— Выходец с Востока, клянусь своими овощами, — решил он. — У него под носом растет шерсть. И похоже, он ранен.

Подтянув выходца с Востока к берегу, Дифон задумался, не желая принимать поспешных решений, о которых впоследствие, возможно, придется пожалеть. Читатель должен понять, что Дифону никогда прежде не приходилось вытаскивать тела из реки, тем более — тело еще живого и кровоточащего выходца с Востока; посему нам представляется, что в данном случае несколько секунд на раздумья вполне извинительны.

В итоге — куда быстрее, чем могло показаться из вышеизложенного, — текла принял решение и, будучи практичным представителем своего Дома, сразу же взялся претворять это решение в жизнь. Он сел, снял башмаки и чулки — так уж вышло, что сегодня он надел сразу две пары чулок, — и накрыл последними (в смысле, чулками) две самые обширные раны выходца с Востока: порез на боку чуть выше бедра и колотую рану в плече несколькими дюймами выше сердца. Обвязав раны чулками — а они, хотя и не без прорех, были связаны из плотной шерсти — и затянув ткань так плотно, как только сумел, Дифон решил, что на этом его таланты лекаря заканчиваються, снова надел башмаки, и повел вола вместе с телегой на поиски помощи.

В двух милях впереди дорога разделялась надвое, одна вела непосредственно на рынок, вторая же — далее, к поселку Ручей-в-Пуще. На этой последней дороге, немного не доходя до только что упомянутого поселка, есть крошечный постоялый двор, где довольно-таки нередко можно застать ту пару гвардейцев Феникса, которым сегодня выпало нести ответственность за данный район.