В данном случае подлейтенант оказалась права, потому что побеседовать с ней было первым, чего пожелал вернувшийся Кааврен. Беседу он начал с вопроса:

— Как поживает наш пациент?

— Лекарь заходила к нему часа три назад, вскоре после ухода иссолы, и решила, что он почти наверняка будет жить.

— Тем лучше. А я осмотрел место, где произошло столкновение.

— И вы что-нибудь выяснили, капитан?

— В смысле, помимо того, что мы и так подозревали — что наш выходец с Востока врет как йенди? Да, выяснил. Или во всяком случае пришел к ряду выводов, которые проверю, снова переговорив с графом Сурке, надеясь, что он либо признает истинность того, что я ему сообщу, либо каким-то образом выдаст себя, если начнет отрицать очевидное.

— Имею ли я честь поздравить капитана с хорошим планом?

— Тебе кажется, что это хороший план, подлейтенант? Заметь, я прошу честного мнения.

— Я заметила, за что и благодарю. Да, мне представляется, что план хорош, если вы добыли надежные сведения, а я уверена, что так и есть.

— Сама рассуди. Я подозревал, что нападавших было четверо или пятеро. И ошибся.

— Как — ошиблись?

— Их было девять.

— Девять!

— Да, девять. Подсчитать нетрудно — земля была мягкой, а до того, как началась ссора, все девять выстроились в ряд лицом к нему, а он стоял лицом к ним, спиной к реке. Какое-то время они так стояли и, несомненно, разговаривали, потому что подошвы его сапог ушли достаточно глубоко в землю, а стоял он так, как стоят во время разговора, а не в какой-либо защитной позиции.

— Да, но девять!

— Есть объяснения, почему он выжил, оказавшись один против девяти. То есть объяснения помимо его мастерства, которое нельзя недооценивать.

— И какие же объяснения?

— Во-первых, ему в некотором роде помогли.

— В некотором роде, капитан?

— Да, и были это не люди.

— Не понимаю.

— Я тоже, подлейтенант. Однако остались четкие признаки, что как минимум двое из нападавших сражались явно в стороне от графа Сурке. При этом рядом с ними нет никаких следов помимо их собственных. Возможно, он мастер иллюзий, и два противника сражались с фантомами. Возможно также, что он способен призывать или повелевать птицами, и спустил их на своих врагов. У этих мест нет никаких следов крови, но разбросано немало ветвей и листьев, причем судя по деревьям, нападающие яростно вертели мечами где-то над головой.

— Однако, капитан, остается еще семеро.

— Судя по следам, едва разговор закончился, одну противницу он тут же вывел из игры — то ли броском ножа, то ли заклинанием; она упала на колени и какое-то время стояла так, а потом рухнула на землю, где и осталась, истекая кровью, и лишь когда все завершилось, двое ее друзей помогли ей покинуть поле боя.

— Ясно. Но все же остается шестеро.

— И один из них был убит на месте. Тело рухнуло практически под ноги всем остальным участникам схватки, и на земле осталось столько крови, что выжить после такого невозможно.

— Значит, осталось все же пятеро. Но…

— Судя по следам, он практически одновременно ранил двоих. Словно…

— Да, капитан?

— Словно это он на них напал, а не они на него. Но это невозможно, потому что… а, ясно, сообразил. В общем, пока важно другое: в ближнем бою было трое против одного, и каждый из них хотя бы раз его зацепил. Они теснили его к реке, и когда он был серьезно ранен, то бросился в воду и положился на удачу, потому что драться больше не мог.

Ширип кивнула, мысленно представляя себе схватку так, словно сама была ее свидетелем.