Затем дисплей отключился.

В панике Исемби попробовал активировать его. Без толку. Он видел теперь лишь потолок палубы. Капрал попытался пошевелить рукой и обнаружил, что не может.

— Что ты сделал? — громко крикнул он.

— Вырубил все твои системы, — ответил Попадопулос, и Исемби мог лишь представить самодовольную улыбку язычника. — Теперь, браток, ты просто носишь мертвый груз. Щенок, хочешь выполнить почетную обязанность?

Момоа навис над пленником.

— С удовольствием.

Исемби почувствовал себя бананом. Здоровяк рядовой схватился за броню на его плече и начал дергать ее, срывая кусок за куском. От мощных рывков язычника лопались провода, по сторонам разлетались искры. Когда с Исемби сняли шлем, он увидел еще одного солдата ВОИ. «Боулз» — так было написано на жилете. Он держал оружие у коленей пленника. Исемби догадался: если он пошевелится, ему прострелят колено.

Момоа продолжал срывать броню кусок за куском, а Попадопулос собирал их, приговаривая, с каким удовольствием он примется изучать технологию Нод.

У Исемби в душе все кипело. Ему не удалось погибнуть на поле боя, а теперь эти язычники не позволяют ему лишить себя жизни, чтобы не мараться их грязью. Если он попытается бежать, они просто покалечат его, но не позволят умереть.

Через считаные минуты Исемби остался в одном нижнем белье, и Момоа рывком поставил пленника на ноги, едва не вывихнув ему плечи.

Макнил смерил взглядом почти голого Исемби, затем покачал головой:

— Без брони он лишь обычный человек, не правда ли?

— Нет, сэр, с этой ерундой на руке он не обычный человек, — горько ответил Боулз. — Она делает его одним из них, сэр. Разрешите вырвать ему коленные чашечки.

— Отказываю, рядовой, — резко ответил Макнил. — Капрал наш пленник, и с ним будут обращаться должным образом. Может быть, кто-то и считает, что Женевская конвенция устарела, но в цивилизованном мире мы обращаемся с пленными как с людьми.

«А все наши пленники — язычники, и обращаться с ними нужно как с неверными», — подумал Исемби, но промолчал. Ему нечего сказать этим людям.

— Веди его, — приказал Макнил и зашагал вперед.

Здоровяк рядовой, подталкивая Исемби в спину, повел его по коридору к взлетно-посадочной палубе. Исемби пытался запомнить все, что видел, — от приборов до расположения кресел, на тот случай если ему удастся передать эту информацию Братству. Он не нарушит свой долг перед Кейном и их общим делом.

Только почувствовав тяжесть в ногах, словно какая-то сила вдавливала их в палубу, Исемби понял, что самолет взлетает. Он и не подозревал, что технология ВОИ шагнула так далеко вперед, и это против воли произвело на него впечатление.

— Поверните его сюда, рядовой, — велел Макнил головорезу Момоа.

Тот крутанул Исемби, затем развернул его лицом к иллюминатору. Сопротивляться было бессмысленно, ему бы просто свернули шею. Что ж, по крайней мере он сможет посмотреть на океан.

Зрелище, представшее его взору, оказалось еще лучше.

Город, который он видел день назад, когда они прибыли, стал едва узнаваемым. Здания повреждены, некоторые совершенно разрушены. На месте Дворца съездов зияла теперь дымящаяся воронка. А там, где была гордая и величественная военно-морская база, служившая первой линией обороны Западного побережья Соединенных Штатов, образовался кратер. Над океаном поднимался пар.

— Вот что осталось от могущественных сил Братства Нод, капрал, — заметил Макнил. — Вы продолжаете думать, что можете победить нас, но вам это не удастся. Мы вас раздавим.

Исемби лишь улыбнулся. ВОИ, может, и вернула себе контроль над Сан-Диего, но и городу сильно досталось.