– Ты, вонючая падаль, не видал здесь кого? – рявкнул их мордастый предводитель. Конан смолчал, хоть ему не понравилось столь невежливое обращение. Он хмуро уставился на стражников; их было пятеро: люди невысокие, как все заморанцы, но плотного телосложения и умевшие обращаться с мечами и боевыми топорами.

Увидев, что перед ним человек совсем еще молодой, хоть и высокого роста, но усталый да исхудавший, старший решил взяться за него всерьез.

— Ты что, оглох, блевотина Нергала? — набрав в легкие воздуху, заорал он. — С тобой, верблюжье дерьмо, говорит десятник квартальной стражи! А ты кто? Чего здесь шляешься? Клянусь Белом, я посажу тебя в яму до утра, чтоб вспомнил, кто такой сам и чего видел! А утром, с палкой да плетью, разберемся, что ты за птица!

— Я пришел сюда из Халоги и сейчас ищу, где поесть да заночевать, — спокойно ответил Конан. В планы его не входило устроить большой шум в первый день пребывания в городе, который весьма ему понравился. Но кулаки у киммерийца уже чесались, и он подумывал о том, как бы врезать десятнику промеж выпученных глаз.

На свою беду доблестный страж принял его за гиперборейца, а с гиперборейцами у него были свои счеты. Когда-то давно, в пьяной драке, гиперборейский наемник расшиб о череп десятника тяжеленную глиняную кружку, и с тех пор, как только он начинал говорить, в голове появлялся неприятный назойливый шум. Теперь же он узрел перед собой подозрительного варвара, а то, что варвар сей является киммерийцем, на роже его написано не было. А вот упоминание о Халоге привело десятника в дикую ярость.

— Ты, гиперборейский волчонок! — выхватив меч из ножен, он бросился на киммерийца. Ну, сейчас я отправлю тебя погулять по Серым Равнинам!

Конан, не изменившись в лице, отступил, уклоняясь от клинка, со свистом рассекшего воздух над его плечом. В следующий миг мощный удар в челюсть добавил десятнику шума в голове, да с таким избытком, что, пролетев шагов пять, он рухнул в пыль и затих. Остальные воины в первый момент оцепенели, но сообразив, что их четверо против одного юнца, разошлись в стороны, а затем полукругом двинулись в атаку.

Разумеется, если б стражам довелось побывать на аренах Халоги и поглядеть, как киммерийский раб-гладиатор орудует мечом, они остереглись бы с ним связываться и завтра спокойно выпили б по кружке винца в любом из шадизарских кабаков. Но им не повезло; видать, светлый Митра, и хитроумный Бел, и луноликая Иштар были в этот вечер к ним немилостливы. Да и не могут же они, в конце концов, заботиться о всех и каждом! Тем более, о квартальных стражниках.

Конан сделал два пружинистых шага назад.

— Ну, ублюдки, не пора ли вам отправиться за своим десятником? — прорычал он. Два шага Конана для заморанцев составляли все четыре, и они невольно ускорили атаку, стремясь настигнуть длинноногого варвара. Ровный их строй нарушился; тогда киммериец как молния бросился к ближайшему стражнику, собиравшемуся поразить его секирой, и, схватив оружие за древко, резко крутанул вправо. Бедняга даже не успел отпустить руки, сжимавшие топор, и, использовав его вместо палицы, варвар сбил с ног второго стражника.

Предоставив им самим разбираться, кто первым встанет с земли, Конан, выхватив огромный меч, бросился на тех двоих, что еще оставались на ногах. Дальше он все делал ловко, быстро и точно, как привык на гладиаторских аренах Халоги. Отразив выпады противников, киммериец вышиб у одного из них меч, и пока тот поднимал оружие, снес голову его неудачливому товарищу. Но первого заморанца это вроде бы не устрашило, и он продолжал сопротивление. Этот несчастный ублюдок не догадывался, что, несмотря на молодость, мало кто мог сравнится с Конаном в искусстве владения мечом; пребывание в Халоге, среди воинственных гиперборейцев и асов, не прошло для него даром.