— Он этих денег не тратил, — сказала Куинн. — И ни за что бы не стал. Он хотел вам их вернуть.

— Оставьте их себе. Деньги я дал Майку, пусть они достанутся его детям.

Но Куинн покачала головой.

— Ну что ж, юная леди, тогда — спасибо. Вы вся в отца — такая же великодушная.

— Надеюсь, ваша жена поправится, — сказала Куинн, бросив взгляд на приоткрытую дверь.

— Я ей передам ваши слова, — сказал Джек Конвей и пожал Куинн руку.

Куинн вышла из домика, прошла мимо забора и, увидев ожидавших ее в фургоне тетю, сестру и Сэма, помчалась к ним.

Остров за эти годы сильно изменился. Появилось много новых домов вроде тех, которые строил Майк. Но, глядя на холмы и солончаки, Дана думала о том, что многое здесь осталось по-прежнему. Они ехали вглубь острова, мимо пастбищ, мимо начинающих желтеть лугов, каменных изгородей, увитых плющом и виноградом. Проехали старое кладбище. Слева шумел Атлантический океан, а справа голубым сапфиром сверкала гавань Менемша. Показался Жимолостный холм, крыши четырех новых домов едва виднелись за высокими кронами деревьев. Но Дана не нашла в себе сил даже взглянуть туда.

Оказавшись там, где всегда был Гей-Хед, они увидели табличку, на которой было написано «Акуинна».

— Ой! — воскликнула Куинн.

— Это они в твою честь название сменили? — изумилась Элли.

— Вполне возможно, — сказал Сэм. — Есть за что.

Но на самом деле это было исконное название городка. Индейское. И недавно городской совет постановил вернуть его. Все это рассказала им женщина, у которой они забирали ключи от коттеджа.

Это был тот самый домик, который много лет назад снимали Дана с Лили. Девочки вскочили на велосипеды, которые они привезли с собой, а Сэм с Даной нашли место, где Дана когда-то натягивала тент и писала свои первые морские пейзажи.

Они сидели на крыльце и любовались золотистым лугом, простиравшимся до океана. Дана знала тропинку, которая шла мимо маяка к пляжу, но сейчас ей было достаточно сидеть с Сэмом рядом, слушать шум волн и предаваться воспоминаниям о давно ушедших днях.

Вечером над морем поднялась полная луна и залила остров серебряным светом. Они приготовили на гриле тунца, и обе девочки, не успев доесть ужин, дружно принялись зевать.

— Как они? — спросил Сэм, когда Дана, поцеловав племянниц на ночь, вернулась на крыльцо.

— Спят без задних ног.

— Ну и отлично, — сказал Сэм и притянул Дану к себе.

— Даже не верится, что мы в том самом доме.

— Вот сюда я пришел и увидел тебя за мольбертом. Как ты думаешь, если бы я тогда явился к тебе, мы бы до сих пор были вместе?

— Не знаю, — ответила Дана честно. — И не хочу об этом думать. Не хочу сокрушаться об упущенном времени.

Дана положила ладонь на живот. И подумала о девочках, спящих в доме, о том, что у нее нет собственных детей. Она думала о годах, которые провела в одиночестве, отказываясь от любви и целиком отдавая себя творчеству. Вспомнила и Джонатана, его предательство. И грустно улыбнулась.

Странная штука жизнь. Она подарила ей человека, достойного любви, как раз тогда, когда тело ее начало стареть. Еще немного — и она уже не сможет иметь детей. Сейчас ей сорок два. Всю жизнь она писала картины и путешествовала, и только смерть Лили заставила ее вернуться домой.

— О чем ты думаешь? — спросила она.