– Надо бы, – невнятно повторил он. Потом тряхнул головой. – Но, ей Богу, не могу. – Биение под ее ладонью участилось, крылья рвались на волю. – Вчера ночью я заново научился жить, и, пусть это очень больно, я не могу опять стать неживым. Не хочу.

– Вчера ночью?..

Дженни прекрасно понимала, о чем он, но все-таки ей очень хотелось, чтобы он сказал это вслух. Ей хотелось услышать, что к жизни Майкла вернула ночь их любви. Пусть он скажет.

– Да, вчера ночью.

Майкл привлек ее к себе, обнял. Дженни послушно прильнула к его груди, прижалась всем телом, вздрогнув от пронзительного ощущения счастья и защищенности.

– Вчера ночью, когда ты была моей.

И вновь они приникли друг к другу, совпали от плеч до колен, как две дождинки, слившиеся воедино в общем ручье, и целый миг им было достаточно простого прикосновения тел. Потом Майкл взял в ладони лицо Дженни, вглядываясь в каждую черточку пристально и любовно, будто хотел запомнить навсегда. На виске лихорадочно пульсировала жилка, темные глаза не отражали света. И наконец, с жадным стоном он склонился к ней.

Разве бывает так, чтобы поцелуй в губы наполнил мерцающим теплом все тело, проник так глубоко, что впору растаять от его жара? У Дженни подгибались ноги, и она крепче обняла Майкла, чтобы не упасть, нетерпеливо прижалась к нему, желая еще больше ослабеть, совсем растаять, желая всего Майкла без остатка.

Майкл впивался в полуоткрытые губы Дженни снова и снова, сводя ее с ума. Она отдалась сумасшедшему ритму его прикосновений и не хотела останавливаться. Почувствовав сквозь тонкую ткань платья жесткость мокрых от дождя джинсов Майкла, она вместе с приливом острого желания вспомнила, что под платьем у нее ничего нет.

Майкл неохотно оторвался от ее губ.

– Да, с тобой опасно иметь дело, – сказал он, пытаясь устоять на ногах, поцеловал Дженни в шею напоследок, ласково провел ладонью по округлости бедра и убрал руку. – Я сейчас забыл обо всем на свете.

– Вот и хорошо, – дрожащим голосом откликнулась Дженни, – так и надо.

Она знала, большего они сейчас не могут себе позволить: в доме их ждут три человека и сегодня необходимо принять еще много трудных решений.

Она вздохнула, прижалась щекой к Майклу, прошлась рукой по его широкой груди, нежно сжала пальцами выступающий под мокрой рубашкой сосок.

– Вчера ночью ты был живой, ты все чувствовал. А сегодня как?

– Жив пока что, – весело ответил он, впервые за долгое время по-настоящему весело. – А ты не заметила? Пожалуй, с тобой рядом я всегда буду живым.

– Да, – улыбнулась ему в рубашку Дженни. – Так, значит, тебе надо «жить со мной и меня женою сделать»!

– Как это похоже на речи Брэда Макинтоша, даже странно.

Дженни тихонько рассмеялась: значит, Майкл все-таки ревнует к Брэду, как приятно! Значит, ему есть дело до нее, хотя он и скуп на открытые заверения в любви… Ничего, ей достаточно будет и этого, ведь ее ждут сильные руки Майкла, и они будут обнимать ее каждую ночь.

– Да, и я помню наизусть еще одну цитату. Тоже от Брэда, – поддразнила она его, но в глазах ее блестели слезы. Тучи мало-помалу начали рассеиваться, и солнце проглядывало сквозь серую пелену дождя. – Хочешь, расскажу? – Давай, – кивнул Майкл. – «Моя любовь без дна, – начала Дженни, надеясь, что голос не сорвется от подступающих слез, – а доброта – как ширь морская.