Онан качал головой, мрачно опираясь на край раковины.

— Я не плачу по Маджнуну и Исаку. Ясно было, что Думан Амин скоро покажет им на дверь. Сколько еще мужиков должны контролировать одну больную женщину?

Джамил фыркнул с отвращением.

— А что им было делать? Повалить жену хозяина на брусчатку перед всем правительством? И что они — джинны, чтобы драться со священниками Алилаха? Их ли вина, что этот чертов Ранон повернул свой взор в сторону Думана Амина?

— А как же я? — вопросил повар. — Я остался всего с одной судомойкой и без всяких помощников.

— Говоришь, словно это великое бремя — готовить человеку, который ест меньше дьяволовой моли. — Джамил покачал головой. — Не понимаю, как при такой-то еде он еще остается в живых.

— Говорю тебе, Джамил, хозяин плохо все стал продумывать. Кто же уберется в этом чертовски большом особняке? Старик Набил? События в храме сломили Думана, совсем сломили его.

— Нам надо делать все, что можем.

— Ты человек военный, Джамил. А я смотрю на вещи иначе. Несколько месяцев назад это было большое хозяйство. Готовить здесь было почетом. А теперь, оставшись всего лишь с кучкой слуг, я не понимаю…

— Разве у тебя нет верности, человек? — прервал его сержант. Разговор тупым жужжанием отдавался в голове Лилит, когда она, закрыв глаза и свернувшись в клубок, глотала слезы, комом стоявшие в горле.

Сегодня был особый день, день Рахмана. И все-таки боль трагедии, казалось, присутствовала в каждом коридоре, в каждом уголке поместья Амина. Боль не оставляла ее сердца и, похоже, не оставит никогда.

Осень кончилась, и землю стиснула ярость зимы Ангероны. С того дня в руинах храма она не видела отца. Она не видела его ни в доме, ни во дворе. Вероятно, Онан прав. Наверное, болезнь пожирает Думана Амина изнутри.

Ее больше не ограничивали женской половиной. Она могла ходить везде, где ни пожелает, за исключением верхнего этажа восточного крыла. Она пыталась увидеть Рахмана, но найти его не смогла. Когда знаками она спросила сержанта Джамила, где находится Рахман, лицо Джамила потемнело от гнева.

— Его отослали прочь, — только и вымолвил он.

Раздался звон металла о металл, и Лилит, посмотрев в щелочку между плит, увидела, что Онан вынимает руку из небольшого котелка на малой плите.

— К хозяину снова пришел этот пуховерт.

— Харут Айб? И что из того? — Джамил откинулся на стуле и ухмыльнулся. — Тебе надо только приготовить ивитчи, но ведь не надо же это есть.

— Я не о супе. На самом-то деле я его распробовал, и у меня даже появился вкус к нему. Но это просто говорит о том, как низко я пал.

— Если речь не о супе для чужака, то о чем же?

— Зачем он приглашает иманта на обед?

— Они познакомились задолго до того, как хозяин ушел в отставку с поста министра торговли. — Он потянулся. — О чем тут говорить?

— Это не очень здорово, вот и все. Не считая нескольких оставшихся слуг, он не встречается ни с кем. Кроме того, не станет ли самый важный торговец на Ангероне каким-то образом воспользоваться горем хозяина в своих интересах?

— У тебя в голове одни заговоры.

— Ты смеешься надо мной и моими заговорами, но посмотри, что случилось со всеми нами.