— Расскажи, в чём дело…

— Украли девочку пяти лет, она играла во дворе. Родители никого не подозревают. Свидетелей нет. Вот и всё.

Вот и всё. Даже нет места происшествия: ни следов, ни отпечатков, ни взломанных дверей.

— Когда это случилось?

— Примерно в двенадцать дня.

— Может быть, просто заблудилась?

— Проверены все отделения милиции.

— Вадим, а никого на примете не держишь?

— Мои примеченные думают, как бы от своих детей избавиться.

Рябинин снял плащ и вошёл в комнату. Родители посмотрели на него одновременно и вроде бы одним общим взглядом, хотя глаза отца темнели иконно, а глаза матери вряд ли что видели от слёз. И всё-таки их взгляды слились в немом вопросе: не принёс ли этот новый человек спасение от беды?

— Я следователь прокуратуры Рябинин, буду заниматься вашим делом.

Отец не ответил. Мать вроде бы кивнула. Но их общий взгляд распался — теперь они сидели каждый по себе.

— Мне нужно вас допросить.

— Господи, какой ещё допрос… — не сказала, а кому-то пожаловалась она, как жалуются богу.

— Мы всё сообщили, — отрезал муж.

— Но закон обязывает, — мягко возразил Рябинин.

— Я не могу говорить, — всхлипнула она.

— Допроси их завтра, — посоветовал инспектор. — Приметы уже разосланы, фотография на размножении…

— Попрошу завтра к десяти в прокуратуру, — чуть официальнее сказал Рябинин.

С потерпевшими — как с малыми детьми…

Рябинин потерялся, следя за убегающей мыслью…

…Юристы, да и он тоже, считают себя в первых рядах борцов с преступностью. Судья, дающий наказание. Нет, ближе к преступнику следователь, который допрашивает, — через стол. А ещё ближе? Тогда инспектор уголовного розыска — он ловит, дыхание в дыхание. Ближе некуда. Оказывается, есть — потерпевший. Он принимает первый удар, он в первых рядах борьбы с преступностью…

— Напрасно вы так убиваетесь, — бодро сказал Рябинин.

Они даже не ответили — только жена посмотрела на него внимательно: кто это? Следователь? Что это? Профессиональная задубелость?

— Во-первых, дети пропадают частенько, — начал врать он тем же бодрым тоном.

— Что-то не читал, — буркнул муж.

— Об этом не пишут. Во-вторых, почему вы думаете, что её именно украли? Да я вот только в этом году разобрался в пяти подобных случаях.

И он стал их придумывать один за другим, напрягая свою тощую фантазию, которой на последний случай и не хватило бы, не помоги инспектор — он рассказал о девочке, пропавшей на день из детского сада. Рябинин видел, как внимание, этот признак жизни, осветил лицо матери. Но муж сидел каменно, дико разъедая чёрным взглядом мебель в комнате.

— А если какие-нибудь… изуверы или насильники? — тихо предположила она.

— Вряд ли. В нашем районе лет десять этого не было, — быстро ответил инспектор.

— Ну, а если девочка украдена, то украдена женщиной, — заключил Рябинин почти радостно.

— Мужчины детей не воруют, не водка, — успел вставить Петельников.

— Нам от этого не легче, — сразу вскипел муж.

— Легче, — отрезал Рябинин, ибо его уверенность должна передаваться им. — Во-первых, девочка в заботливых руках. Не любящий детей ребёнка не украдёт. Во-вторых, мы её скоро найдём. Ребёнок не бриллиант, не спрячешь.