– Но мы будем пользоваться им только при подходе к берегу, когда необходимо очень быстро маневрировать, чтобы никуда не врезаться.

На самом же деле рулем пользовались потом при каждой перемене галса, так как одного действия гуар было недостаточно.

Подобно «Кон-Тики», «Таити-Нуи II», поднимаясь к северу, чтобы попасть в полосу благоприятных пассатных ветров, дующих с востока, использовал течение Гумбольдта, этот настоящий водяной конвейер. Мишель Брён не принимал участия в плавании: тоска от разлуки с молодой женой заставила его сесть на пароход и вернуться на Таити. Обязанности радиста и старшего помощника перешли к его младшему брату. Кроме того, в состав экипажа были включены французский океанограф Жан Пелиссьер и его друг Ганс Фишер, чилиец немецкого происхождения, и, конечно, верный чилиец Хуанито, назначенный коком. Бишоп чувствовал себя еще неважно.

13 апреля 1958 года «Таити-Нуи II» вышел из Кальяо. Там во время стоянки на плоту был установлен радиопередатчик. На другой же день Ален Брён испробовал этот аппарат. Никакого ответа на его позывные, что-то было явно не в порядке. Но настроение экипажа от этого не ухудшилось, а Эрик Бишоп даже обрадовался: в прошлое плавание Мишель Брён слишком раздражал его разговорами с женой и с разными радиолюбителями.

Погода стояла прекрасная, при спокойном море дул ровный попутный ветер. Единственной неприятностью было слишком сильное погружение плота из-за большого удельного веса кипарисовых бревен, настолько сильное, что вода покрывала пол каюты.

– Это нам ничем не грозит, кроме неудобства, – сказал командир. – В худшем случае зайдем на Маркизские острова и попросим, чтобы нас проводили до Таити.

Это было небольшим отступлением от намеченной программы, но оно ничего не изменило бы в том, что по-прежнему стремился доказать Бишоп: Тихий океан можно переплыть на плоту в обоих направлениях.

С 26 мая погода стала портиться, и в последующие дни ветер достиг 30, 40, затем 50 узлов. Несмотря на то что действие парусов усилилось, плот не становился легче, совсем наоборот. К середине июня его носовая часть постоянно была погружена на полметра под воду, корма немногим меньше. Иными словами, плотом было все труднее и труднее управлять. И все сложнее жить на нем.

– Перейдем на крышу каюты, – сказал Эрик Бишоп.

Ничего другого и не оставалось, особенно для слабого здоровьем командира. На плоской крыше каюты команда соорудила для него небольшое укрытие, куда поместили также продукты, морские карты и навигационные приборы, чтобы они не намокли. Поселившись там, Бишоп уже почти не вставал. Командование он передал Алену Брёну.

Полузатопленная подводная лодка с парусами – вот во что превратился «Таити-Нуи II» к концу июня. Ни один моряк в мире не сумел бы как следует управлять таким снарядом.

Очень скоро пришлось выбить боковые стенки каюты, потому что вода, скапливаясь в ней, создавала «водяной корпус», делая плот неустойчивым. Через несколько дней пришлось убрать заднюю мачту, так как ее парус грозил перевернуть «Таити-Нуи II». Ален Брён, опытный моряк, определил по солнцу координаты: не имея возможности безошибочно держаться курса, они прошли вдали от Маркизских островов, «проскочили» их. С каждым днем плот все сильнее погружался в воду и становился от этого все неустойчивее. Чтобы не опрокинуться, убрали фок-мачту.

Ни мачты, ни паруса. Неподвижный предмет на поверхности моря. Кто может спасти «Таити-Нуи II» на таком пустынном пути? Кто заметит этот ничтожный предмет, крохотную кабинку, почти залитую водой? Всю ночь Ален Брён пытался оживить свой передатчик и послать SOS. Брат его Мишель, вернувшись на Таити, вставал каждую ночь около трех часов и пытался поймать «Таити-Нуи II». И в ту ночь, когда Ален отчаянно пробовал наладить свой передатчик, Мишель стоял у приемника.