Юноша посмотрел на часы еще раз: восемь тридцать одна.

“Почему ее нет? Неужели задержали на работе?” – боялся Марк.

Наконец, в восемь часов и тридцать семь минут, подъехал трамвай, и из него вышла уставшая, но улыбающаяся девушка.

– Это вам, – сказал Березин и вручил букет Александре.

– Спасибо. Вы меня смущаете, – сказала ткачиха, наклонив голову, чтобы понюхать розы, при этом не отводя взгляда от парня.

– Я нашел одно замечательное место, пойдемте, – заявил Марк и неспеша пошел в сторону кафе.

Александра шла быстро. Видимо, она привыкла спешить, и теперь посматривала на шаг юноши, стараясь замедлиться.

– Признаться честно, вы вдохновили меня на написание стихотворения, а может, это даже перельется и в поэму, – сказал герой.

– Это будет звучать заезжено, но мне никто такого никогда не говорил.

– Я заметил, что вы употребляете много просторечных слов. Если не секрет, откуда у вас такой словарный запас? – Марк снова чувствовал, что ходит по грани приличия.

– Это жизнь меня научила. Вернее, я сама научилась. Когда мне стало лет девять, я решила, что я уже большая, и стала играть с уличными девчонками, а иногда и с мальчишками. Мне было весело, а родители к этому относились как будто равнодушно. Отец был весь в работе, а мать меня может просто жалела. А сейчас я ничем не отличаюсь от простой прачки или ткачихи. Так что вот такая у меня история.

– А я жил, так сказать, в “стерильных условиях”. С дворовыми мальчишками мне играть не разрешали, по настоящему познакомился со сверстниками я только в лицее,  сказал юноша.

– Ясно. Не повезло вам. А вот это, я так понимаю, наше место? – Александра показала на вывеску кафе.

– Да. Пройдемте.

Герои прошли в помещение и заняли очередь у прилавка с готовой едой.

– Чего бы вы хотели? – спросил парень.

– Да можно вон тот пирог. Он с чем? – показала пальцем девушка.

– С мясом, – сказал скучным голосом человек из очереди перед героями.

– Вот его. И чаю. Или лучше какао. А это что? – у Александры разбегались глаза, – и вот этот, с клубникой.

Видно было, что она давно не позволяла себе подобных изысков. Хотя изысками это могла считать лишь она. Для Березина это была скорее забегаловка.

После того, как Марк оплатил еду, герои сели за столик в углу у стены и начали беседу.

Девушка, которую все меньше хотелось называть Александрой, и все больше Сашей, ела быстро, и при этом иногда что то говорила.

Марк посмеивался и улыбался ей. Ему на момент показалось, что он привел сюда не девушку на свидание, а младшую сестру или даже дочь. Она вела себя по детски невежливо. Ведь только ребячеством герой мог простить ей такие манеры.

– И все же я не понимаю, почему я вам понравилась? – спросила Саша, прожевав, – ну ладно, если бы я была такой красивой, что прям слов нет. Но это же не так.

– Вы не понимаете, красота – это нечто большее, чем аккуратные черты лица, пышные формы и тонкая талия. Это еще и состояние души, образ мышления, – заявил вдохновленно Марк.

– И все же? Что вам так во мне понравилось? Я для вас просто невежа. Я это замечаю. Я не похожа на дворянку, к которым вы привыкли.

– И которые мне надоели до самого не могу. В вас нет фальши и роскоши. Это мне как раз и нравится.

– А, ясно. То есть вам нравятся скромные.

– Как раз не скромные. Только в плане заработка. А так, я ценю открытость, смелость мысли, как у вас. Я понимаю, что наши устои губят женские натуры. Им не дают раскрыться в самой глубине наши христианские правила: нельзя так, нельзя этак. Пора меняться. И вы к этому готовы.