Самого попадания он не увидел. И звука от пули, впечатавшейся в заветный пятачок, не услышал. Монета просто исчезла, не долетев до трехпалой лапы, распахнутой в ожидании. Над корягой, свисая с ветки дерева, качался лапчатый лист - вечнозеленый, очертаниями напоминающий спящую собаку.

    Есть.

    Первая - есть.

    Мишень первая.

    ДАНЬКА-ВСТАНЬКА

    Я увидел Вас в летнем тире,

    Где звенит «Монтекрист»*, как шмель,

    В этом мертво кричащем мире

    Вы - почти недоступная цель.

    А. Вертинский

    *«Монтекристо» - винтовка Флобера. Старейшее (1842 г. ) малокалиберное (от 4 мм до 9 мм), очень легкое (до 1, 5 кг) почти беззвучное спортивно-стрелковое оружие на унитарных патронах. Стреляло без пороха: патрон Флобера имел только инициирующий состав, энергии которого хватало для метания пуль на дистанции, пригодные для тренировочной стрельбы в закрытых помещениях, т. е. до 50 м.

    ГОД ЗЕЛЁНОЙ СОБАКИ

    1.

    - Нет, ну ты понял, да?

    - Я Жирному ничего не должен, - твердо сказал Данька.

    Он искренне надеялся, что получилось твердо. В горле першило: должно быть, от мороженого. Все время хотелось почесать кончик носа. И щеку. И под глазом. И вообще, настроение было - черней мазута.

    Кощей ухмыльнулся с гаденькой радостью:

    - Это ты Жирному скажешь. В деберц сел? - сел. Жирный тебя откатал? - ясен пень. Теперь плати.

    - Мы не на деньги играли, - возразил Данька. - Мы просто так.

    Он думал о том, что с Кощеем спорить легко. Кощей - гнида трусливая. Бегает и сплетни носит. Вот с Жирным спорить куда труднее. Совсем не выходит с ним спорить, с Жирным, и с кодлой его...

    Кончик носа свербил, подлец, до невозможности.

    Это от трусости, понял Данька. Я - трус. Вот оно как...

    - Просто так - четвертак! - лучась восторгом, выкрикнул Кощей. Сутулый, чернявый, готовый лопнуть от важности, он напоминал грача, хлопочущего над особо вкусным червяком. - А так просто - девяносто! Готовь бабки, Архангел! Данила-мастер!

    - Шел бы ты, Кощей... иди, воздухом подыши...

    Данька был противен сам себе. Во-первых, он не любил своего имени. Разве это имя для нормального человека: Даниил? Нет бы Сашка, Пашка... Во-вторых, к своей фамилии - Архангельский - он тоже относился без приязни, схлопотав из-за нее глупую кличку Архангел. В-третьих... «В-третьих» сейчас было самым главным. Ну что стоило вчера не задерживаться во дворе, а сразу пройти домой?

    - Не по-пацански выходит, - Кощей огорчился. Топнул ногой от возбуждения, угодив по лужице и обрызгав холодной водой штаны себе и Даньке. - Пацан сказал, пацан ответил. Мне-то что, мне по барабану, а Жирный не поймет. И братва не поймет.

    Братва ему, крысюку... От пацанских наворотов Кощея, безуспешно косившего под реальную шпану, накатывала тошнота. Такая подступает к горлу, когда стоишь на вышке, бассейн внизу кажется лужей, вроде той, по которой топал гад Кощей, и точно знаешь: прыгнешь - промахнешься, не прыгнешь - засмеют. Лучше найти деньги до понедельника. У мамы нет, у нее никогда нет, а у отца бывают. Редко, правда. Вечером зайти к отцу, спросить как бы невзначай: если есть, он не откажет.