Анна перегнулась через борт.

– Что ты хочешь?

В этот момент корабль качнулся. Марна привычно пригнулась, шатнувшись в противоположную сторону, чтобы сохранить равновесие, а Анна, не удержавшись, упала на палубу.

– Эта дрянь тянет нас на дно! Рубите!

– Нет, стойте! Она облепляет весь корабль  вы только разозлите ее! – крикнула Анна.

– Эрих, запас топлива же в порядке?!

– Да, капитан!

– Тогда не стой, поднимай корабль в воздух!

– А если я сожгу мотор?!

– Значит, детишкам на острове Вацлат крупно не повезло! Не стой, иди, твою мать, какого черта остальные стоят и смотрят?! По местам, все слышали: мы поднимаемся!

Говорят, когда то корабли садились на мель и могли остаться там гнить. К счастью, теперь корабли могли подняться в воздух, правда, не высоко и ненадолго: все же конструкция судна не предназначалась для полетов. Но Марна очень надеялась, что этого хватит…

– Убрать экраны! Выключайте паруса! Освещение, отопление – все выключайте, нам нужно максимум энергии на подъем! Кто не пошевелится, получит предупредительный выстрел мимо своей тугодумной башки! Один предупредительный, второй будет контрольным!

Марна бросилась к штурвалу и потянула за центральные рукояти. Прислушалась.

– Эрих, ты уснул?!

В эту секунду она услышала натужный скрип колдерштока. Корабль не двигался.

– Ах ты паскудная тварь! – сквозь сжатые зубы прошипела Марна. – Я сейчас буду раскачивать корабль! Держитесь!

Краем глаза Марна успела увидеть, как Оскар, бледный как полотно, стоял посреди палубы, вытянув перед собой сложенные ладони. Волосы с лица он убрал, и Марна увидела, что вместо второго глаза у мальчишки прямо в лицо был встроен снимающий монокль. Руками он, видимо, центровал кадр. Так вот почему при нем не было камеры…

В следующую секунду Марна забыла об Оскаре. Корабль поднимался в воздух. Натужно гудя, ее «Плясунья» начала медленно, чудовищно медленно отрываться от поверхности воды.

Анна подошла к Марне и положила ледяную руку на ее запястье. Она была в своей обычной, человеческой ипостаси.

– Что это вообще за тварь?!

– Мать сирен. Она не хочет пропускать корабль.

– Я догадалась, черт возьми! Что ей не нравится?!

– На корабле есть что то… плохое.

– И что же это может быть?! Повар опять сэкономил на солонине? Или на роме?!

– Я думаю… я думаю, это саквояж доктора. Он сам не знает, что везет на Вацлат, – серьезно ответила Анна.

– То есть, если я выброшу саквояж за борт…

– Скорее всего, она отстанет. Если нет, попробуете ром, – усмехнулась Анна.

– Еще морские твари не диктовали мне, что делать! – процедила сквозь зубы Марна. – Иди и отцепи эту дрянь от моего корабля, ведьма.

– Как вам будет угодно, – издевательски поклонилась женщина, прислоняя ладони к лицу.

Когда она убрала их, на Марну смотрел монстр.

И Анна запела. Джонатан колдовал совсем не так. Он эффектно швырялся огненными шарами, а еще умел заговаривать клинки так, чтобы они горели. В битвах с левиафанами это было очень кстати.

Но Анна, кажется, не собиралась показывать чудес. Она стояла у борта и пела гортанным, похожим на животный рык, голосом, песню на незнакомом Марне языке. Внезапно ее песня оборвалась. Усмехнувшись, Анна положила ладони на борт. Ласково погладила держащие корабль нити. И что то часто зашептала, нежно, будто признавалась чудовищу в любви.

Марна успела увидеть, как голубое сияние на миг охватило ее корабль. Ей почудился жалобный вздох, за которым последовал удар. Нити спали с борта в одно мгновение, и корабль устремился вверх.