— Не смей больше так делать. Ты растрачиваешь благосклонность Христа, когда взываешь к Нему без достойной причины.

Удо не оробел, заявив:

— Он колдун.

— Он инородец, а не колдун. А ты просто дурень. Потому что только дурак может опасаться того, кто трудится на него денно и нощно. Не будь его здесь, ни одна из лошадей не была бы подкована, плотники бы остались без металлических скоб, а воины — без стрел и копий. — Она гордо вскинула голову и вошла в избу, казалось, совсем не заботясь, последует за ней кто-нибудь или нет.

На улице глухо брякнул надтреснутый колокол.

— Не стоило это делать, — тихо шепнул Сент-Герман. — Но я вам все-таки благодарен.

— Нельзя сейчас позволять им в вас сомневаться, — ответила Ранегунда. — Иначе они усомнятся во мне.

— К несчастью, эта мысль, по всей вероятности, справедлива, — со вздохом откликнулся Сент-Герман и отошел на шаг в сторону, завидев входящих в избу крестьян.

Те с недовольными лицами стали рассаживаться по лавкам. Мужчины угрюмо помалкивали, женщины обращались к герефе с вопросами, но она не проронила ни слова, пока не пришел Орманрих. После обмена приветствиями Ранегунда заговорила:

— Ваши лесорубы видели в лесу пришлых людей. Грязных, полуодетых, но их очень много. Это опасно, и потому вам необходимо переправить в крепость детей.

По рядам крестьян пошел ропот.

— У наших детей есть обязанности, — выкрикнула какая-то женщина.

— Первая из них — вырасти, — был ответ.

— Кто знает, придут ли к нам эти люди? — проворчал мужской голос.

Ранегунда ехидно прищурилась.

— А кто знает, что они к нам не придут? — Она властно сдвинула брови и распорядилась: — Вы должны выставить у частокола людей. Работы замедлятся, но охрана необходима.

— У вас уже есть караульные на бастионах. Пусть наблюдают они, — заявил Ниссе-свинопас. — Мои свиньи нуждаются в большем присмотре, чем бревна.

— Воины на бастионах, — возразил ему Сент-Герман, — не могут видеть, что происходит с внешней стороны частокола. А крестьянам, если они влезут на смотровые мостки, ничто не будет мешать. — Он покачал головой и добавил: — Частокол выстроен для защиты ваших полей и вашей живности. Его следует охранять.

— Вот и заговори его! — крикнули от двери.

Сент-Герман пропустил дерзость мимо ушей.

— Отказавшись нести охрану, вы рискуете в одночасье утратить свои поля, скот, сады, а к тем, кто останется жив, придет голод. Крепость поддержит король, а кто поддержит вас?

Орманрих вышел вперед, но смотрел он только на Ранегунду.

— У нас есть мальчики-подмастерья, их можно снарядить в караул вместо взрослых. Дело нехитрое, стой себе да смотри.

— Самые старшие пусть караулят, но младших не надо, — ответила Ранегунда. — Охранник должен быть рассудительным и смышленым, а у младших этого пока еще нет. — Она взглянула на Орманриха: — Я не возражаю против того, чтобы на мостки влезли женщины. У них точно есть и смекалка, и ум.

Предложение было встречено сердитыми криками.

— Какой мужчина отпустит жену от себя? — сказал Йенс. — Что это будет за муж?

— Вы доверяете женщинам смотреть за детьми и готовить вам пищу, — не отступала от своего Ранегунда. — Почему бы не доверить им и это? Женщинам не придется сражаться, они будут лишь наблюдать.

— Мы уже укрепили стены! — выкрикнул Калифрант. — Разве этого недостаточно, чтобы нас защитить?

— Может быть, и достаточно, — ответила Ранегунда.