А вот она со Спинелло сделать ничего не могла. И ничего не могла сделать с войной. Раз уж альгарвейский майор хвалится тем, что Ункерлант почти покорен, то ее, Ванаи, война уже покорила.

Спинелло потрепал девушку по подбородку — еще одна вольность, которую ей пришлось стерпеть, и отвесил поклон:

— До новой встречи!

Можно подумать, она ждет не дождется этой новой встречи!

— И передай мое нижайшее почтение своему многоученому дедушке! — Спинелло расхохотался и, насвистывая, вышел.

Майор был доволен собой абсолютно. А почему бы и нет? Он получил желаемое удовольствие, а альгарвейская армия триумфально наступает повсюду. Ванаи, презираемая фортвежским большинством в королевстве своих предков, презираемая соотечественниками даже больше, чем оккупантами, схватила кувшин и тряпку и принялась яростно сдирать с себя даже память о прикосновениях альгарвейца. Сама она презирала себя больше, чем все остальные вместе взятые.

Маршал Ратарь прибыл на южный рубеж для того, чтобы самолично разобраться в причинах столь успешного продвижения альгарвейцев в глубь Ункерланта. До этого он следил за боями на границе Зувейзы, готовый в любой момент, если дела пойдут хуже, взять командование в свои руки. То, что армия завязла в этой пустыне, уже нарушало великие планы Ункерланта, и если она не сможет в ближайшее время перейти в наступление, это может иметь поистине катастрофические последствия для всей страны.

Но первый же визит на линию фронта чуть не стал для маршала и последним: стоило ему выйти из вагона каравана у городишки Вирдума, как тут же начался налет альгарвейских драконов. А ведь до линии фронта было еще двести миль! Крыло шло за крылом, и сыпались неисчислимые разрывные ядра. В одночасье запылал весь центр города: замок местного барона, склады и жилые дома.

Маршал даже не заметил в переполохе, что его зацепило осколком, пока кто-то не протянул ему пластырь, чтобы залепить кровоточащую щеку. Но Ратарь лишь усмехнулся:

— Благодарю вас, не надо. Не хочу, чтобы солдаты подумали, что я заработал эту рану во время бритья.

Шутка имела бы успех, если бы он не повторял ее до тех пор, каждый раз повышая голос, пока солдат с пластырем не услышал его. Дождь сыпавшихся с небес и рвущихся ядер оглушил всех и вся.

В штаб генерала Ортвина маршал заявился с наимрачнейшим выражением лица. Да, эта поездка вовсе не походила на загородную прогулку: все окрестности и особенно дороги постоянно получали свою долю разрывных «подарочков», которыми сегодня засыпали Вирдум. Маршал даже предпочел гнать свою лошадь по полям, так как проехать по дороге было почти невозможно — столько было на ней воронок. А еще ее загромождали мертвые солдаты, лошади и единороги. Даже пара бегемотов закончили здесь свой земной путь. И все это нестерпимо воняло горелым мясом. А из низко висящих облаков по-прежнему с ревом пикировало одно крыло за другим. Лошадь маршала нервничала, брыкалась, и он, окончательно разъярившись, стегал ее плетью.

— А где же наши драконы? Мы должны отплатить врагу той же монетой! — в гневе набросился он на солдата, который вызвался проводить его к штабу.

— У нас их гораздо меньше, чем у этих проклятых рыжиков, — ответил парень. — Да и большая часть тех, что привезли сюда, уже пала.

Ближе к линии фронта бомбежка почти прекратилась: сеть ядрометов делала свое дело.

— Похоже, альгарвейцы тоже не сумеют сохранить поголовье своих ящеров в целости, — удовлетворенно хмыкнул маршал.

— Конечно, маршал, они дорого платят за каждую милю, которую захватывают.

— Однако они захватили более чем достаточно миль, — буркнул Ратарь, — и сколько бы ни заплатили за каждую из них, цена и наполовину большая будет слишком мала.