Леудаст опасался, что альгарвейцы могут и в этот раз ударить по наступающим кровавой волшбой, раз уж те столь тщательно укрепили позиции вокруг Лаутерталя. Но если рыжики и могли прирезать десяток-другой пленных, они не стали возиться. Нужды в этом не было. У Леудаста и его товарищей не оставалось ни единого шанса даже добраться до околицы, не говоря о том, чтобы вышвырнуть защитников из городка.

Капрал стер грязь с лица и оглянулся. За зиму солдаты конунга привыкли использовать альгарвейскую тактику — не штурмовать позиции противника в лоб, а обойти с фланга. Когда атакам ункерлантцев придавали мощи бегемоты в снегоступах, тактика эта срабатывала превосходно. Сейчас же…

Леудаст покачал головой. Утопавшие по колено в грязи солдаты едва ли смогут выполнить фланговый маневр в виду Лаутерталя, даже если альгарвейцы не подготовили им неприятных сюрпризов на других подходах к городу. Ункерлантцы не могли пойти в обход, не могли продвинуться вперед и едва в силах были удержаться посреди голого поля.

— Что делать, капрал?! — крикнул кто-то из рядовых, уверенный, что командир знает ответ. — Что делать-то?!

Первым ответом, что пришел Леудасту в голову, было «ничего». потом — «остаться на месте и терпеть». Эта мысль ему тоже не понравилась, хотя приказ в этом случае был бы исполнен буквально.

Он снова оглянулся, пытаясь сообразить, как же выбить рыжиков из Лаутерталя. Если бы капрал увидел хоть единый шанс на победу, он приказал бы бойцам продолжить атаку: без жертв не обходится ни одна война. Но победы не достигают, швыряя солдат в мясорубку. А ничего другого, сколько мог судить Леудаст, его товарищи на окраине Лаутерталя не могли достичь.

— Отступаем! — крикнул он. — На старые позиции! В другой раз врежем этим ублюдкам!

Так это или нет, он не знал. Понятно было только, что наступление провалилось.

Отход стоил полку Хаварта едва ли не больше крови, чем атака. По счастью, альгарвейцы не более способны были преследовать отступающих ункерлантцев, чем те — взять город, но вражеская артиллерия продолжала осыпать их разрывными снарядами.

Скорчившись в полных воды траншеях, солдаты конунга Свеммеля считали потери. Леудаст видал и похуже — что не особенно его утешало.

— Кто приказал отступить? — поинтересовался капитан Хаварт.

— Я, сударь, — ответил Леудаст, ожидая, что получит сейчас грандиозный разнос.

Но Хаварт только кивнул.

— Хорошо, — промолвил он. — Вовремя.

Капрал тяжело и устало вздохнул.

За долгие годы службы драколетчиком граф Сабрино никогда не встречал в воздухе противников столь упорных, как под холодным небом ледового края. Скрыться от них ему не удавалось при всем желании, и крыло Сабрино страдало от их атак неимоверно.

— Да неужели ж мы ничего не можем поделать?! — в отчаянии воззвал он к полковнику Брумидису, который возглавлял горстку янинских драколетчиков, отправленных на полярный материк. — Или мы бессильны перед ними?

Брумидис пожал плечами так вяло, как не позволил бы себе ни один альгарвеец. Янинский офицер — невысокий, худощавый мужчина с роскошными черными усами, слишком роскошными для его узкой физиономии, явно пытался дать понять, что судьба в данном случае правит человеком, а не человек судьбой. Вслух он заметил только:

— Что же нам остается делать, как не терпеть?

— Тронуться умом? — предположил Сабрино — в этой шутке была солидная доля правды. Он с силой огрел себя по шее и радостно вскрикнул: — Вот! Один комар мертв. Остается, по моим подсчетам, еще сорок восемь миллиардов.