— Стой, куда?! — рывком поднявшись, повысил голос Курт и осекся, вспомнив о дозорном неподалеку. — Ты серьезно вот так оборвешь разговор на полуслове? К чему все это было? Что все это значит?

— Вот и подумайте над этими вопросами, — улыбнулся Мельхиор. — Ответить на них вы сможете без меня. И принять решение — тоже.

— Решение? Какое?

— Прощайте, — уже без улыбки сказал старик, сделав шаг назад. — Более я не стану вас беспокоить. Когда мы увидимся в третий раз, майстер инквизитор, вы получите ответы на все вопросы мироздания, и времени на разговоры у нас будет — целая вечность.

— Что?.. — проронил Курт растерянно, и в ответ прозвучала тишина.

Он огляделся, понимая при том, что это глупо и бессмысленно, что Господнего посланца или плода его рассудка нет больше рядом, и, тихо ругнувшись, уселся обратно на старый широкий пень.

Ответы… Один шаг… Шаг к чему?

Шаг к замку. К раскрытым воротам. Почему раскрыты ворота? Почему вообще Косса позволил имперской армии вот так просто разместиться практически под стенами, почему не помешал, не попытался уничтожить? Хоть как-то, хоть чем-то — огненным градом, землетрясением, насланной порчей или волной отчаяния, какое он учинил в Констанце, или одержимыми остатками армии Альбрехта; не может быть, чтобы в арсенале такого человека не было подходящей малефиции… Почему нет? Если он уже сделал это однажды, почему не повторит?..

Лицо старика перед взором памяти снисходительно улыбнулось, и Курт почти въяве услышал — «а как вы полагаете, майстер инквизитор?»…

Однажды сделал… Но сейчас силы надо экономить — для того, на что он замахнулся, их потребуется много, слишком много, и разбазаривать их ему не с руки. Допустим, так. Недобитые остатки некогда пригретых Австрийцем малефиков явно разбежались и попрятались; будем честными, если представить себе, что Империю атаковали некие внешние силы — большая часть тех одаренных, что сейчас на словах пылает к ней искренней любовью и превозносит, точно так же забьется по щелям в надежде пересидеть трудные времена, а то и вовсе постарается покинуть пределы сего благословенного государства, и положа руку на сердце — осудить их будет сложно. Что уж говорить о гостях австрийского герцогства…

Положим, так. Положим, уничтожить врага Коссе сейчас некем, а тратить собственные силы он не желает. Но все же — для чего этот показательно раскрытый вход? Зачем облегчать врагу работу? Напугать, вселить сомнения этой показной беспечностью? Нельзя сказать, что у него не получилось, это стоит признать… Но все же как-то слишком радикально. Случайно вышло? Нет, бред, случайно опущенный мост — это уже слишком…

Или он не просто не боится. Он хочет, чтобы к нему пришли. Почему, зачем? Заманить в западню и накормить свое Древо? Но как верно было сказано — есть там ловушки или нет, а войти внутрь все равно придется, и заманивать врага просто нет необходимости. Даже если Фридрих решился бы штурмовать этот с виду пустой замок, даже если б он ввел в эти ворота всю свою армию… говоря образно, метафорически, ибо таких замков для этой армии мало и десятка, но пусть хотя бы одну штурмовую бригаду… С ней будет группа, несущая с собой копье Лонгина, которого он так опасается, эта группа в любом случае просто должна, обязана проникнуть внутрь и…

На мгновение Курт замер, распрямившись и глядя на открытые ворота.

Группа. Копье. Группа должна проникнуть внутрь — с копьем.

Копье… Копье, о котором рассказал умирающий фон Ним… Фон Ним.