— А еще Он обещал Конец Света и Пришествие Судии, — мрачно напомнил Курт. — Когда Антихрист явится и начнет насаждать свои порядки. Не боишься, что Он исполнит обещание и в этот раз?

— А я рискну, — отозвался Косса уже без улыбки. — Исполнение Откровения уже началось не так, как предрекалось, с чего бы ему закончиться так? И хочу тебе напомнить, Гессе: пока создатель миров видит, что люди справляются сами, он не будет вмешиваться с радикальными методами — до последнего. И вот, вы справляетесь. Вы сопротивляетесь. Вы выставили войско против адских орд. Вы подняли против Антихриста весь христианский мир. Вы пришли сюда, чтобы дать ему отпор. И когда я завершу то, что начал — наверняка ведь найдутся недовольные; даже в мире, где не будет вашего бога — найдутся люди, которым не понравится то, что вокруг. И рано или поздно какой-нибудь непоседа соберет вокруг себя заговорщиков, бунтовщиков, он выступит против меня, будет противиться и пытаться свергнуть, нутром чуя, что вокруг всё должно быть не так, должно быть по-другому… Сущность человеческая, Гессе, убережет этот мир от уничтожения. И подарит его мне.

— Так все мы здесь для этого?

— И для этого тоже, — кивнул Косса и нарочито легкомысленно махнул рукой: — Ох, ну ты же знаешь этих малефиков. Им мало сделать гадость, им надо, чтобы эту гадость было кому оценить, а тут, как видишь, больше никого не осталось. Иисус, знаешь ли, тоже не ушел умирать куда-нибудь в пустыню, он из своей смерти устроил целое представление на публике; должны же быть и у меня хоть какие-то зрители, соблюдем традицию. Фарисей, легионер и… — Косса склонил голову набок, с сомнением оглядев Хагнера. — Пусть будет народ. Жаль, прокуратор не пришел. Струсил?

— Зачем тебе копье? — спросил Мартин, и Косса вдруг сделал несколько стремительных шагов вперед, остановившись вплотную к незримой стене, в трех шагах от него.

— А зачем ты с ним сюда пришел? — спросил он тихо.

Шелест листвы над головой словно стал громче, и едва ощутимый ветерок обратился зябким сквозняком… Курт поежился, когда холодное дуновение скользнуло по затылку.

— Зачем ты сюда пришел? — снова спросил Косса — негромко, спокойно, но голос его отдался в голове эхом, этот голос будто слился с шорохом ветвей, с ветром, сам веял вокруг, точно ветер, обступил со всех сторон…

Мартин дважды шагнул вперед и остановился, глядя в глаза прямо напротив, но не ответил, все так же молча сжимая деревянную рукоять самодельного ножа. Косса склонил набок голову, точно разглядывая невиданную диковину, и неторопливо проговорил:

— Дороги… Миры… Множество путей… Ты ведь этого хотел?

Откуда тебе это знать?! — хотел спросить Курт и не спросил, не смог спросить, не сумел, а ветер в кроне становился все громче и громче, и холодный сквозняк леденил кожу все настырней…

— Да. Ты хотел именно этого. Увидеть, узнать, пройти — как можно больше… Так вот они, все твои дороги, здесь, выбирай любую. Ты отчего-то решил, что уже выбрал, но так ли это? Посмотри в себя, прислушайся к себе, загляни в ту часть себя, что ты от себя отгородил, и скажи честно перед самим собой: ты выбрал? Или заставил себя выбрать? Молчишь… Хорошо. Значит, начал думать. Подумай. Хорошо подумай, сейчас самый подходящий момент для этого.

— Я подумал.

Голос стрига звучал хрипло, тяжело, едва слышно, заглушаемый шумом листвы и холодным ветром…

— Что ты мне можешь предложить? Я уже получил больше, чем ты мог бы дать. Дороги? Ты сам сказал, у меня впереди долгая жизнь, а стало быть, недостатка в них не будет, и как знать — быть может, миры еще раскроются передо мной, и без довеска в виде тебя.