Мое нетерпение меня подвело: я не учел, сколько времени потребуется, чтобы убедить секретаря на телестудии соединить меня со знаменитым коротышкой Хэрроу.

– Мы не можем связывать с ним каждого, – прогундосила девушка с ярко выраженным южно‑лондонским акцентом.

– Это Дейв Кьюнан. Скажите ему, что звонит Дейв Кьюнан. Он будет со мной говорить, – безапелляционно заявил я, хотя сам с трудом в это верил. Я принадлежал к тем людям, у которых Хэрроу может в случае необходимости найти защиту, но секретарша знать об этом, естественно, не могла. Старый добрый Клайд, тележурналист, обладавший блистательным чутьем на скандальные события, уже не раз нуждался в моих услугах. Он категорически не воспринимал слово «частный» в соединении со словом «детектив». Клайд полагал, что любая информация, которой я располагаю, должна передаваться ему, а через него – всему миру. Несмотря на это, я оставался с ним на дружеской ноге, а он, если все‑таки удавалось выудить из меня что‑нибудь «погорячее», сохранял в тайне источник информации.

Я уже отчаялся услышать голос Хэрроу, когда из трубки полились интонации, напоминавшие фруктовый сироп.

– Это Дейв Кьюнан, – сказал я.

– Вы уверены, что я знаю человека по имени Дейв Кьюнан? – капризно протянул он. – Только долго не распространяйтесь. Я готовлю интервью с матерью‑одиночкой Мэнди Моусон, которая родила сразу восьмерых.

В трубку откуда‑то издалека прорывался плач младенцев, которых, видимо, собирались демонстрировать как последнее достижение в области искусственного воспроизводства человека.

– Эта тема уже устарела, Клайд.

– Можете предложить что‑то посвежее, извините, не припомню вашего имени?

– Перестань, пожалуйста, Клайд.

– Неужели со мной говорит сам Дейв Кьюнан, неизвестный борец невидимого фронта? Бесстрашный предводитель самодеятельного крестового похода против криминальных элементов? Джентльмен, фигурально выражаясь, который жестоко выдворил меня за пределы своих владений во время нашей последней встречи? Не уверен, что горю желанием говорить с этим типом.

– Не увлекайся, Клайд, – предупредил я. – Позабавился, и хватит.

Неудавшийся актер и бывший спортивный комментатор, а теперь процветающий автор телевизионных репортажей «из жизни людей», Клайд частенько становился жертвой собственного красноречия, уносившего его в головокружительные высоты, с которых нелегко спускаться.

– У меня к тебе серьезный вопрос, Клайд. Говорит ли тебе о чем‑нибудь имя Чарльз Карлайл?

Последовала театральная пауза. В трубке слышалось лишь тяжелое дыхание Хэрроу – он быстро соображал, как бы чего не упустить.

– «Карлайл», – уста мальчонки шепчут. Как же мне может быть незнакомо такое имя! И как тебе, невежда ты эдакий, может оно быть неизвестно? Семейство Карлайл является держателем акций компании, на которую я работаю.

– Ах вот оно что, – пробормотал я себе под нос.

– Если я правильно понимаю, Чарльз Карлайл попал в поле твоего зрения в связи с какой‑то не очень приглядной историей? Ведь вряд ли ты познакомился с ним на светском рауте.

– Ты недалек от истины, – буркнул я.

– Вещай, достойный Кьюнан, или удались с миром. Меж мною и тобой вражда забыта.

– Когда я ездил в гольф‑клуб «Тарн»…

– И как это, позволь узнать, плебея, вроде тебя, занесло в такие сферы?

– Я был там по делу.