|
Посреди зала вспыхивает маленькое злое солнце. Он придет, вспоминает Стас последние слова Доктора, сверкающий ярче тысячи солнц, он поднимет руку и дотронется до свода небес… И у него будут крылья, у него обязательно будут крылья… Огонь, опаливший Стасу ресницы, гаснет, и он осторожно открывает глаза. Мишутка стоит в центре круга, образованного неподвижными – скорее всего, мертвыми – телами Защитников, и за спиной у него трепещут огромные, переливающиеся всеми цветами радуги крылья. – Не бойтесь, – произносит Мишутка совсем взрослым, полным оттенков голосом. – Самое страшное уже позади. Теперь все будет хорошо. Он перешагивает через трупы и идет к Младшим. Крылья медленно гаснут, превращаясь в едва заметную вуаль, потом – в ничто. – Миша… – хрипит Стас, – Миша… Мишутка оборачивается и смотрит на него бесконечно долгим, пронзительным, как укол шпаги, взглядом. – Стас, – говорит он наконец. – Стас! Помнишь, вчера ты резал меня ножом, Стас? Стас кивает – или, точнее, просто роняет голову на грудь. хМишутка понимающе улыбается. – Я пытался сказать тебе… Пытался сказать, что, если выживу, непременно убью тебя. Ты обманул меня. Вы все обманывали меня. Вы сказали, что это игра, веселая игра. Позвали к себе в дом, к другим детям. А потом привязали к столу и стали резать ножом… Стас шипит от боли. Видимо, у Андрея кончились силы. – Но я передумал, – весело говорит Мишутка. – Я не стану тебя убивать, Стас. Ты умрешь сам. И тетя Лена тоже. Он подмигивает Стасу и поворачивается к Младшим. – Ну а с вами мы поиграем, – объявляет он. – Кто хочет поиграть со мной, признавайтесь? Минуту Младшие молчат. Потом голос Назара неуверенно спрашивает: – А ты умеешь играть в шарики, Мишутка? – Конечно, умею! – отвечает Мишутка. – Ты не поверишь, как здорово я играю в шарики! Он произносит что-то еще – слова звучат непривычно, будто Мишутка говорит на чужом, неизвестном Стасу языке, – ив комнате на мгновение становится очень холодно. Воздух застывает, как студень. Где-то высоко-высоко, в гулкой пустоте небес, замирают огромные шары планет. Это длится всего лишь миг – но Стас с внезапной ясностью слышит тот же звук, что разбудил его вчера, – тонкий звон рвущихся струн, соединяющих небо и землю. Равновесие, думает он, глядя на худенькую спину Мишутки. Сквозь тонкую ткань рубахи багровеют два набухших кровью креста. Равновесие, зависящее от од-ной-единственной точки. Достаточно слабого, почти неощутимого толчка… Мишутка, словно почувствовав спиной его взгляд, начинает медленно поворачиваться к Стасу. И тогда Стас снова зажмуривает глаза – крепко-крепко. |
